Замирает шепот в горле у бога сна. Перестает летать по залу — сжигается огнем от факела, возникшего в руках у нового бога смерти.
— Я говорю — мы все здесь оборотни.
За кривой усмешкой Таната — лишенной веселья, неумелой, будто удар ребенка, едва научившегося держать клинок — слишком много всего. Аполлон, встретивший смерть. Мом, столкнувшийся с небытием. Чудовище, ставшее богом, и богиня — смертной… и бог — чудовищем.
И Ананка-Судьба, в агонии издыхающая среди выкошенного чьей-то рукой сада Матери-Геи…
И горстка безумцев, собирающаяся этому помешать. Бог моря. Богиня мудрости и бог войны. Бог смерти и смертная лучница.
Готовые шагнуть в жерло войны. Показать: Гигантов можно победить не только при помощи Серпа Крона. Остановить собственного предводителя — чтобы не пришло время для крайнего средства…
— К чему? — пожимает плечами Стикс. — Я знаю, зачем ты собрал нас, Железносердный. Ты хочешь, чтобы мы стали твоими глашатаями в своих мирах. Позвали бы и остальных на Флегры. На безнадежную битву. А я говорю — к чему? Ты мечник, Эребид. Даже с расколотым мечом — мечник. Ты знаешь, как трудно отвести удар, когда он уже занесен. Почему вы не хотите, чтобы это лезвие опустилось?
Взгляды подземной и подземного вяжут цепь. Тонкую, нерушимую цепочку понимания.
— Ты знаешь, кого он собирается убить по-настоящему.
— Знаю, Эребид. У меня ее нет.
— Ты знаешь, что может случиться после того, как она умрет?
— Если она умрет для всех и каждого, — мягко звучит в ответ, — у всех в мире может остаться лишь предназначение.
И Стикс, под недоумевающими взглядами Гипноса, Гермеса и Диониса, встает напротив бога смерти с кресла. Будто воин — напротив воина.
— Этого хотел Крон, — говорит с мимолетной, режущей усмешкой. — На самом деле. Чтобы осталась для всех лишь абсолютная ясность. Кристальная и неизменяемая. Чтобы ничего нельзя было переписать. Чтобы у всех было лишь предназначение. Как у твоего брата. Или как у твоей матери. Разве ты не хочешь того же, сын Эреба?
— Нет.
И Судьба, пытающая влезть туда — за широкие плечи бога смерти, усмехается одобрительно. Кивает — так, так, скажи же ей, Танат Огненосный — скажи, что ни для кого ты не хочешь предназначения, ибо сам видел, что это такое. Что у тебя жена — богиня, и ты не хочешь, чтобы она стала чудовищем. Что тебе претит видеть все миры, похожими на твой мир — наполненными чудовищами от края до края.
— Предназначение не значит ничего, ибо его можно сломать, — звучит в ответ. — Оно — лишь вид Судьбы. Отличный от самой судьбы, как застывшее лезвие отличается от раскаленного металла. Но и лезвие можно переписать. Перековать. Гибель Ананки может породить Хаос. Или… ты знаешь, о великая. Вселенная не терпит пустоты. И тот, кто побеждает, приходит на место того, кого побеждают.
— Это круг, — говорит Стикс, на глазах облекаясь в темные, тускло отсвечивающие доспехи. — Победитель занимает трон проигравшего. Почему ты думаешь, что ему не место на троне… той?
— Потому что он не хочет этого. Потому что не готов к этому. Потому что у моего брата уже есть трон. Трон подземного мира.
Копье, гладкое и водное, вырастает из пальцев Стикс. Бьётся о пол — с тяжким гулом. Наконечником смотрит в потолок.
— Это хороший ответ, Эребид. Значит, вы идете туда спасать не Ананку? И не мироздание, которое может попасть под Серп Крона?
Они словно меняются усмешками: на лице Стикс — кривая, неумелая. На лице Таната — острая, колкая, ледяная.
— Я плохо знаком с Ананкой. И того хуже — с мирозданием. С Невидимкой знаком получше.
— И что скажешь мне о нем, Железносердный?
— Если ты со мной — нужно спешить.
Тихий смех — будто шорох вязких приливных волн. Повелительный жест Стикс на прощание — к остающимся. Слышали? Вам быть вестниками на Олимпе и в подземном мире. Скажите это богам и чудовищам.
Скажите им, что настало время сжинать плоды. И саженцы матери-Геи становятся — от земли до неба, во весь рост. И изогнутое лезвие страшного меча — клинка Времени — нависает над миром, над Ананкой, надо всем и вся. Готовое остановить войну.
А горстка безумцев жаждет войну развязать.
Слышите, вы?! Гипнос, и Дионис, и бледный Гермес? Скажите олимпийцам. Богам. Подземным. Что час пришел, и боги не воюют в обороне. Что пять… уже шесть безумцев собираются одолеть Гигантов своими силами.
Чтобы не дать седьмому безумцу сделать последнюю глупость.
Скажите им: бог смерти, который переломил свой клинок, зовет вас взяться за оружие.
И сразиться за то, чтобы в этом мире осталась Судьба.