Зевс глянул чистейшими глазами, развел руками: ничего не делаю, почитаю жену. Но как же не отпраздновать, сын же родился. И вообще, Владыка Олимпийский, вот есть кое-что, что удержать не так-то просто.
— А ты ему?
— «Уран тому свидетель».
Правда, сказал я это тихо, но младший сам повторил, заливаясь смехом. И пообещал примириться с женой. Он всегда так делает, когда я начинаю говорить о верности. Иногда добавляет еще: «Тебе повезло, у тебя-то Гера!»
— Владыка, — насмешливый шепот обжигает плечо. — О чем думаешь?
О чем думать Владыке перед сном, когда наконец добрался до ложа, согрелся и лежишь, окутанный уютом?
— Хочу утку в меду. И сбежать в пещеру на Коркире.
— Угу, — хмыкает жена. — С козой. И этим своим распорядителем. И чтобы просителей не пускали.
— Особенно Афродиту.
Только вот какие козы, какие пещеры. У нас тут Золотой Век. Нет войн, нет ссор, Климен Мудрый стоит на страже закона и справедливости. Твердой рукой наводит порядок. Судит, устраивает судьбы, щедрой рукой сыплет благоденствие из сосудов на головы смертных и бессмертных…
Если вдруг Владыка куда-нибудь — как пировать, как суды решать, кто на соревнования смотреть будет?!
— О чем думаешь, царица?
— О наследниках, — призналась тихо, вздохнула в плечо. — Деметра говорит: как это, пока ни одного? Да и все остальные тоже.
Зевс мне сегодня то же самое говорил. А до того еще лет тридцать, не меньше. Смеялся — мол, где твои-то, или от мудрости великой не знаешь — как оно там, с женщинами?
— Надоели сплетни?
Гера передернула плечами. Отвернулась спиной. Голос у нее зазвучал чуть приглушенно.
— Если ты — жена Климена Мудрого, Гостеприимного и Милосердного — ты должна привыкать к сплетням. Я привыкла. Я отвечаю, что Климен Мудрый ничего не делает просто так. Что мы родим наследника, когда ты посчитаешь нужным. Просто… у тебя есть дочь, Афина. А у меня…
Я старался не скрывать от жены ничего — союзникам в битве говоришь правду. Не говорил только о Метиде. О шлеме-хтонии и о том, за что он был получен.
— Давно догадалась?
— Я богиня семейных очагов. Я могу узнать, чья передо мной дочь. Нужно только вглядеться как следует. Просто мне тоже хочется…
Наверное, она впервые заговорила о том, чего хочется — ей.
До того были только мы и наш союз.
Она устраивала свадьбу, предоставив мне разбираться с началом правления и с заключением союзов. Принимала жен союзников, выслушивала их жалобы и всегда говорила только: нужно.
«Нужно будет помирить Майю с её отцом, это добром не кончится».
«Мне нужно погостить у Деметры, она того и гляди засуху устроит».
«Тебе надо бы что-то сделать с этим Гермесом — крадет же что ни попадя!»
Аэды — самые смелые — поют на земле, что у Владыки Климена очень властная жена. Она, якобы, даже осмеливается поднимать перед ним голос на советах.
Только вот до этого я не разу не слышал от нее — «хочется».
Но уж если хочется…
— Ты что? — шепнула она, когда я взял ее за плечи и развернул лицом к себе.
— Наследника будем делать, — заявил я, смаргивая сонливость с ресниц. — Раз уж хочется. А то действительно непорядок — тебя там ещё не измотали вопросами, что со мной не так?
— Измотали… — жена шептала в потолок, уже поверх моего плеча, уже прижимаясь, обхватывая руками, принимая поцелуи и шепот — равно.
— А ты им — что?
— А я: «Так ведь он не Зевс, у него всё в ум ушло…»
Даже как-то обидно. Даже как-то и хочется отомстить за такое (а потом отдохнуть и ещё раз отомстить). И доказать, что в ум у меня как раз ушло не всё, и ежели нужно — я ещё и Зевса могу уделать (только не хочется добавлять к моим многочисленным титулам еще и Приапоподобный). И вообще, не так уж редко мы с Герой делим ложе, не знаю, кто виноват, что у нас нет наследников.
Может, нам слишком мало пока что этого хотелось.
Может, было мало страсти: вон, Посейдона недаром Жеребцом прозвали, уже полцарства заключает ставки — что ж у него в подземном мире родиться может.
А может, с союзниками обычно не спят. Долг исполняют. Хотя, нужно сказать, долг исполняется очень даже… побольше бы, в общем, таких долгов.
Так и хочется сказать: Кронид, что тебе ещё нужно? Вот, лежишь ты в царской спальне, обнимаешь жену, с которой только что делали наследников, жена пытается отдышаться и слегка улыбается и даже не против — чтобы ты ещё раз отомстил за её слова про Зевса и ум. А до того был ещё один день, и золото трона было нежным и податливым, как тело супруги, и глаза тех, кто был в зале, сияли от восхищения, и на земле стоит мир — твоими усилиями, Кронид, вот уже пять десятилетий. Стоит, не дёргается.