Я кивнул — предупреждала. Скинул гиматий и тоже выбрался из пещеры.
Звезды. Костер исходит последними язычками пламени. Храпит Эвклей — ничего не понимаю, когда успел-то? У него ж тут жратвы на неделю заготовлено было… и да, видимо, запивки распорядителю все-таки хватило.
Сюда бы козу еще — для полного сходства.
С пещеры и козы начинался мой путь как Владыки. С разговора с сестрой, которая решила стать женой. С нелепого вопроса: «Если ты полюбишь? Если я полюблю?»
С чудовища.
Теперь вот жена снова стала сестрой, и вопрос на ответ дан, и мне осталось только поговорить со своим предназначением, потом повернуться — и принять удар в спину.
И в висках тикает вместо привычного: «Будет. Будет. Будет» — «Скоро… скоро… скоро…»
— И что будешь делать… Владыка? — спросили из-за плеч.
— У Владык не может быть любви, — ответил я, усмехаясь звёздам.
— Значит — ты уничтожишь ее в себе, Владыка?!
— Ты не поняла. У Владык не может быть любви. Я полюбил. Я больше не Владыка.
Не Климен Громовержец. Не Владыка Олимпа, Щедрый Дарами, Гостеприимец, Мудрый и Милосердный.
Нет, это не я!
И Судьба надрывно выдохнула над ухом:
— Пусть будет так, Аид-лучник… Аид-странник… Аид-невидимка.
МОНОДИЯ. АРЕС
Грозно воззрев на него, провещал громовержец Кронион:
"Смолкни, о ты, переметник! не вой, близ меня воссидящий!
Ты ненавистнейший мне меж богов, населяющих небо!
Только тебе и приятны вражда, да раздоры, да битвы!
Матери дух у тебя, необузданный, вечно строптивый,
Геры, которую сам я с трудом укрощаю словами!
Ты и теперь, как я мню, по ее же внушениям страждешь!
Но тебя я страдающим долее видеть не в силах:
Отрасль моя ты, и матерь тебя от меня породила.
Если б от бога другого родился ты, столько злотворный,
Был бы уже ты давно преисподнее всех Уранидов!"
— Только не плачь, хороший мой. Хочешь послушать сказку, мой маленький?
— Хорошую сказку, мама? Добрую? Да?!
— Ты сам решишь, мой маленький…
— Тогда я хочу ее послушать.
— Вначале был только великий Хаос — бескрайний, плодоносный, содержащий в себе вся и все… И явились из Хаоса Эреб — предвечный мрак, Эрос-Любовь, и Нюкта-Ночь, и Гея-Земля, и много чего еще, много кого ещё. И Уран-Небо воцарился в мире и взял в жены Гею-Землю, и она родила. Первых ее детей — Гекатонхейров-Сторуких и Циклопов — Уран вверг обратно в материнскую утробу, устрашенный их мощью. И они томились в Тартаре — глубочайшей бездне — и корчи мук сотрясали Землю…
— Это какая-то не очень добрая сказка, мама. Но ты рассказывай, рассказывай…
— Затем Мать-Земля родила титанов — новое племя, прямодушное и могучее, владеющее горами и морями. Она подстрекала своих детей свергнуть Урана, но титаны знали мощь отца и не решались пойти против него. Осмелился лишь один — Крон Криводушный, Повелитель Времени. Взяв адамантовый серп, выплавленный матерью-Геей, Крон оскопил своего отца Урана и воцарился над титанами и над другими племенами…
— То есть, как это он — отца? Зачем это он — отца?! Он не любил папу?
— Наверное, любил. Когда-то.
— Тогда зачем он так… а-а-а. Потому что его мама попросила? Старый Уран ее обижал, а Гея пришла к сыну, сказала: помоги мне, он меня обижает. А сын защитил маму. Потому что он маму любил. Да?!
— Может быть, мой маленький. Может быть. Когда-то.
— Только я не совсем понял, зачем он это, с серпом. Можно же было просто сказать: не обижай маму. Забрать ее… и защитить. Но ты рассказывай, рассказывай…
— Крон взял в жены свою сестру — Звездоглазую Рею… — голос печален. Голос прерывается вздохом. — И они жили… да, мой мальчик, они хорошо жили, только сначала у них не было детей. Наверное, хорошо, что у них не было детей, мой мальчик, потому что Уран предсказал сыну: его ждет та же участь. Усмехаясь, лишенный плодородия Уран прошамкал: «Судьба-Ананка, рожденная из Хаоса прежде всех, не минует тебя. Придет час — и тебя свергнет сын». И Крон поверил — зачем только он поверил?! Когда прозвучало это предсказание, жена Крона Рея ждала ребенка. Ей так хотелось — пусть будет девочка. Она даже придумала ей хорошее имя — Гестия… Но родился мальчик. Наследник. На свет появился мальчик с волосами чернее смоли и глазами, впитавшими темноту ночного неба. И тогда Крон приказал принести младенца ему…