«Шеви» вильнул к самому обрыву. Ксавье ахнул и вскинул руки, ожидая столкновения, но в последний момент машина вывернула на дорогу.
— Ксавье, — позвала я, — взгляни на меня.
Я не знала, сколько времени нам осталось; я должна была напомнить ему, что он не одинок. В памяти всплыл знакомый стих из Библии. Я давно любила это место из «Книги Бытия». В нем говорилось о месте встречи — Мицпа. Это место существовало везде, и в то же время нигде. Его не было в этом измерении, но оно обладало невообразимым могуществом. Там воссоединялись души, лишенные тел. Мне припомнился день в школе «Брюс Гамильтон», когда я, ужаснувшись мысли о разлуке, рванулась в объятия Ксавье. Сказанные тогда слова вернулись, ясные как день.
«Давай создадим место только для нас двоих: место, где мы найдем друг друга, что бы с нами ни случилось».
— Помнишь белое место? — быстро шепнула я.
Ксавье чуть выпрямился.
— Конечно.
— Тогда закрой глаза и уходи туда. Я буду тебя ждать. И не забудь… нас разделяет всего лишь пространство.
Ксавье глубоко вздохнул, и я увидела в его глазах понимание. Он прикрыл веки, выпустил баранку руля и замер.
Сзади раздался резкий голос Джейка:
— Хватит с меня на сегодня слюнявых сантиментов!
— Послушай… — Я резко обернулась в надежде уговорить его, но было поздно. «Шеви» сорвался с дороги, проломил словно спички столбики барьера и полетел к обрыву.
— Нет! — завопила я.
Ксавье не шевельнулся. Он оставался в белом месте, безразличный к жизни и смерти.
Словно при замедленной съемке я смотрела, как «шеви» валится в пропасть. На миг машина зависла, как будто застряла в неустойчивом равновесии, но сила тяжести одолела, и мы в туче пыли полетели вниз. Птицы с тревожными криками сорвались с ближайших деревьев и скрылись. Я видела, как тело Ксавье бросило грудью на руль. Мгновенье длилось и длилось. Все потемнело у меня перед глазами, и осталось одно: позолоченные солнцем каштановые волосы Ксавье. Сейчас я могла бы поклясться, что его голову окружал золотой нимб.
Ксавье не пытался спастись. Всякий на его месте вскинул бы руки, заслоняя лицо, но Ксавье оставался неестественно спокоен и неподвижен. Он без тени паники, холодно встречал судьбу. За прядями волос я разглядела его лицо и поразилась, какое оно юное. Я видела в нем недавнего школьника. Гладкая кожа, на которой земная жизнь еще не оставила ни единой морщинки. «Он почти не жил, — подумала я про себя. — Так многое ждало впереди, а теперь ему уже не стать взрослым… не быть мужем… отцом… не изменить мир». И я поняла, что кричу — кричу так, что меня слышал бы весь город, только некому было услышать.
«Шеви» еще падал носом на скалы, ожидавшие внизу, чтобы смять его как фольгу. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой беспомощной. Тело было заперто в глубинах Аида, душа застряла между измерениями. Но когда в зеркальце мелькнуло ухмыляющееся лицо Джейка, я вспомнила, что не так уж бессильна. Развернувшись, я схватила демона за обе руки.
— Не убивай его! Сделаю все, что хочешь. Любые условия.
— Да ну? — усмехнулся Джейк. — Торгуешься… как интересно.
— Не шути, — взмолилась я. Какие-то секунды отделяли машину от пыльных камней на дне. — Если Ксавье погибнет, я никогда тебя не прощу. Пожалуйста… договоримся.
— Отлично, — кивнул Джейк, — я пощажу его, если ты исполнишь одно мое желание.
— Принято! — крикнула я. — Только останови машину!
— Даешь слово?
— Жизнью клянусь!
«Шеви» завис в воздухе, словно вмерз в лед. Зрелище было то еще, хорошо, что зрителей не нашлось.
— Я провожу тебя домой, Бетани.
— Постой — нельзя же так его оставить.
— О нем позаботятся. — Джейк, щелкнув пальцами, пропал с заднего сиденья, а несколько секунд спустя я ощутила присутствие Айви и Габриеля.
Они затормозили прокатный «Лендровер» у края обрыва и выскочили наружу. Увидев застывший в воздухе «шеви», Габриель не стал медлить. Подбежав к краю, он прыгнул вниз, в полете расправляя крылья. Я успела забыть, как величественны крыла архангела, и затаила дыхание. Они распростерлись на десять футов, мощные, сияющие белым пламенем. Плотные вздрагивающие перья, казалось, жили собственной жизнью. Айви последовала за братом, грациозная, как лебедь. Крылья ее были иного цвета, чем у Габриеля. У него — льдисто-белые с бронзовыми и золотыми искрами, у Айви — жемчужно-серые, как у голубки, с пестринками цвета розовых бутонов.
Открыв глаза, Ксавье уставился на парящих перед стеклом «шеви» ангелов. Заморгал, не веря собственным глазам.