Вся школа гудела как наэлектризованная, но под возбуждением скрывалась печаль. Молли с подружками уже не сидеть на школьном плацу: их место займут новые старшеклассницы, наверняка не такие. Прошли деньки прогулов, зубрежки перед экзаменами и флирта с мальчиками в раздевалках. Школа объединяла нас, а теперь каждому предстоит идти своим путем.
Мне хотелось, чтобы церемония началась поскорее. Увлекшись, я почти забыла, что я, в сущности, лишь сторонний наблюдатель. Я чувствовала себя совсем человеком, словно и мне следовало заботиться о поступлении в колледж и будущей карьере. Пришлось напомнить себе, что все это не для меня. В лучшем случае я могла разделять жизнь Ксавье и подруг.
Рядом появилась Молли, обняла меня.
— Господи, как грустно! — воскликнула она. — Я четыре года бранила эту школу, а теперь вот не хочу уходить.
— О, Молли, все будет нормально, — утешила я, заправляя ей за ухо непокорную кудряшку. — До колледжа еще целая вечность.
— Я провела здесь тринадцать лет, — вздохнула Молли. — Жутко подумать, вдруг уезжаю навсегда! Мне весь город знаком, этот городок — мой дом.
— И всегда им останется, — сказала я. — Колледж — потрясающее приключение, однако Венус-Коув будет ждать тебя всегда.
— Но как далеко! — всхлипнула она.
— Молли, — рассмеялась я, обнимая ее, — ты же в Алабаму едешь — в соседний штат!
Молли хихикнула и шмыгнула носом.
— Пожалуй, что так. Спасибо, Бетти.
Чья-то рука обхватила меня за талию, и губы Ксавье шепнули в ухо:
— Можно с тобой поговорить?
Я обернулась к нему. Синева мантии подчеркивала синеву его глаз, а шелковистые каштановые волосы не примялись даже под шапкой.
— Конечно, а что такое? — спросила я. — Нервничаешь?
— Нет, — ответил Ксавье.
— Речь готова? Ты мне не дал послушать.
— Мы уходим, — с удивительным хладнокровием сообщил мне Ксавье.
— Почему? — поразилась я.
— Потому что все это для меня уже не важно.
— Шутишь?
— Серьезен как никогда.
Я все не верила.
— Кажется, все сегодня чудят… Ты не хочешь заканчивать школу?
— Я ее закончил и без церемонии.
Я заметила, что глаза у него блестят и лицо сияет. Он всерьез собрался уходить.
— А как же твоя прощальная речь?
— Все устроено. За меня выступит Весли. Правда, недешево обошлось.
Я выпучила глаза. Он еще умудряется шутить, говоря о самом значительном событии своей жизни!
— Родители тебе этого не простят. Почему ты хочешь уйти? Нездоров?
— Я отлично себя чувствую, Бет.
— Тогда почему?
— Потому что у меня есть более важное дело.
— Что может быть важнее выпуска?
— Пойдем со мной — узнаешь.
— Не пойду, пока не скажешь, куда.
— Ты мне не доверяешь?
— Конечно, доверяю, — горячо сказала я, — но ты еще никогда не вел себя так… безрассудно.
— Забавно, а я не чувствую себя безрассудным, — произнес Ксавье.
Оркестр заиграл марш, и выпускники потекли в аудиторию, чтобы занять места на сцене. Дежурный преподаватель отсчитывал их десятками. Я видела, как Молли ищет меня в толпе: мы собирались сесть рядом. Капитаны команд входили последними — их места были в первом ряду. Я обернулась к Габриелю. Брат уводил свой хор за сцену, но, должно быть, что-то почувствовал и послал мне через плечо вопросительный взгляд. Я улыбнулась и махнула ему, успокаивая.
Ксавье ждал.
— Пойдем, посидим пять минут под старым дубом, и я все объясню. Если тебе не понравится, вернемся и войдем вместе. Согласна?
— Пять минут?
Я заколебалась.
— Большего не прошу.
Я остановилась в прозрачной тени старого дуба посреди круглого двора и подумала, что это, наверно, наши последние посиделки на старом месте. Меня захлестнула волна ностальгии. Дуб всегда был нам верным другом, его узловатые ветви давали укрытие всякий раз, когда желание побыть вместе перевешивало наше чувство ответственности. Я шутливо обняла толстый ствол, но Ксавье вел себя торжественно, словно только что сделал открытие века.
— Ладно, — кивнула я, — выкладывай. Ради какой великой идеи мы прогуливаем собственный выпуск?
Ксавье снял и кинул на траву шапку и мантию. Под ними оказалась белая рубашка с галстуком и костюмные брюки. При виде его мускулистой груди под тонкой тканью во мне шевельнулось привычное плотское желание.
Ксавье мечтательно взглянул на меня, склонился и поцеловал мне руку.
— Я думал о нас.
— Хорошо думал или плохо? — тут же спросила я. Желание уступило место страху.