Потом Зина несколько раз была у меня, и я щедро ее отблагодарил. Что еще нужно одинокой женщине? Все они только этого и ждут. Ну, ты меня понял, друг "Самсунг": видеозаписями любовных утех ты напичкан до отказа. Скажу только без ложной скромности: герой-любовник - это мое амплуа. Тут у меня все данные, и любое твое эротическое шоу - ночной абордаж незатейливых видеопиратов - детский лепет на лужайке по сравнению с моим благоприобретенным опытом. У меня даже однажды, в период особенно крутого финансового пике, от отчаяния родилась мысль продать этот свой супердар, нормально реализовать его в условиях современного всепроникающего рынка. Представь себе, я позвонил в одну пикантную фирму, печатавшую краткий призыв в общегосударственном информационно-рекламном еженедельнике. Благо, в наше постсоветское времечко свободы слова и разгула средств массовой информации дешевый еженедельник этот доставляется в каждый почтовый ящик Киева абсолютно бесплатно. В противном случае в моих дырявых карманах не нашлось бы мелочи даже на подобную газетенку.
"Сказочный отдых для элитных господ! Досуг с мужчинами", - липко обещала фирма. Печатался телефон, и в скобках значилось: "Круглосуточно". Я позвонил. Честно признаюсь, как только поднял трубку, испытал какое-то непонятное волнение, и это меня удивило и разозлило: ведь мне казалось, я абсолютно раскованный и уверенный мэн. В конце концов набрал номер из чисто профессионального азарта, так сказать, роль на преодоление. Разговор привожу почти дословно: так он мне врезался.
- Алло, добрый день.
- Добрый, - констатировал голос в трубке. Низкий, нагловатый, но, как я сразу отметил, исключительно настороженный.
- Скажите, пожалуйста, что входит в ваш сервис?
- Все входит. А вас, собственно, что интересует?
- Ну... Наилучшим образом отдохнуть.
- Пожалуйста! У нас мужчины для женщин, мужчины - для мужчин. Аллё! Куда вы пропали?
- Да нет, я думаю...
- А-а, понятно. Ну, так что? Вам какого, с признаками интеллекта или главное, чтобы мускулатура была впечатляющая?
- А гарантия? - спросил я, сам не понимая о чем, растерявшись от такого напора секс-диспетчера.
Его тон приобретал все более деловые нотки:
- Вы имеете в виду ВИЧ-инфицированных?
- М-да.
- Ну, у нас очень чистоплотные ребята. Все свои, все друг друга знают.
- А возраст?
- Не моложе восемнадцати.
- Дорого?
- Пятьдесят долларов за два часа.
Наступила короткая пауза. Я почувствовал, что волнение уходит и мною овладевает какое-то кошачье любопытство.
- А на работу к вам можно устроиться?
- Сколько вам лет?
- Двадцать восемь, - решил я чуть скинуть годочки.
- Как вы выглядите?
У меня зачесались лодыжки, будто они вымазаны мелом, как у раба, изнывающего под солнцем на одном из громкоголосых невольничьих рынков в центре острова Делос. Я неуверенно ответил:
- Н-н-нормально.
- Что значит "нормально"?
- Ну, спортивное телосложение... Торс накачанный такой.
- Нас интересует, как выглядит то, что ниже торса.
- Ну как... Вполне...
- Нужно показаться: у нас отбор на конкурсной основе.
- То есть нужно будет раздеться?
- Непременно. Предстать в рабочем состоянии.
- Ничего себе... вы что же, будете измерять, что ли?
- Естественно.
- А конкурсная комиссия у вас большая?
- Нас двое. Два директора.
- В чем еще заключается ваш конкурс, к чему я должен быть готов?
Этот странный диалог начинал раззадоривать меня, зато голос в трубке звучал все недоверчивее, отвечал с неохотой и даже с раздражением:
- Прежде всего смотрим на рост. Не ниже ста восьмидесяти, ну, в крайнем случае сто семьдесят пять, это предел.
- У меня сто восемьдесят пять, - поспешил вставить я, демонстрируя ликование по поводу увеличения моих шансов.
Но это никак не оживило моего собеседника. Он процедил в самый микрофон:
- Язык чтобы был подвешен: женщины не всегда сразу начинают с интима.
- Понимаю, - еще более загорелся я. - Главное - радость человеческого общения. Очевидно, в рамках конкурса будет прежде всего такое как бы общение? - Я уже просто издевался. Вошел в роль и получал невероятный кайф. Поиграть для меня - все равно что рыбе с мелководья нырнуть в достойный водоем, родная стихия. - Будем считать, что первый тур я уже прошел. А позвольте узнать, ваш второй директор тоже мужчина?
- Тоже.
- Ну и чудненько, ну и чудненько! Когда мы встретимся?
- Можно завтра. - в голосе секс-директора, мне на радость, зазвучала наконец растерянность. - Кстати, ваша ориентация?
- Как у всех, - безмятежно ответил я. - А вы что-то заподозрили?
- Ладно, выясним, - мрачно буркнул директор. - Звоните завтра в девять.
- И сразу конкурс, - не отставал я. - Сразу будете выяснять? Ой, а как? А где?
- Мы назначим - где и когда.
- А справки нужны какие-нибудь?
- Возможно. Потом. Справку о здоровье.
- То есть если подойду по внешним данным?
- Да.
- А сколько платят?
- Вы будете довольны.
- Ну а все же?
- Для начала - тридцать долларов за два часа, потом - пятьдесят. До свиданья.
Я не отставал:
- Ой, я очень хочу подойти вам... по внешним данным. Я подойду, я подойду... Именно вам... Сугубо по внешним.
- Все, до завтра, звони...
- Ой, не бросайте трубочку! Мы так сроднились!
И тут он сорвался - не вынесла душа поэта:
- Слушай, ты, придурок! Я вот сейчас достану тебя и засуну тебе твою трубку в задницу! Ишак ты недотраханный!
Он бросил трубку, а я вволю нахохотался. Впрочем, потом стало так тошно на душе. И почему-то подумал о Наташке, доцюле своей. Так всегда: начнут коготки душу скрести - сразу Натка моя перед глазами. И голосок ее слышу: "Папацька, длатуй".
Пролетело лето. Осень настала - холодно стало. Три летних месяца я провел как муравей, потерявший свой муравейник. Бегал, суетился, хватался за все подряд - ничего не заработал и ничего не приобрел. Видимо, у моей Тамарки появился "спонсор": в августе она укатила с Наташкой в Крым. И я не смог раздобыть хотя бы сотню баксов, чтобы дать им на дорожку. А это значило, что Наташку я теперь не увижу по меньшей мере полгода. Такой приговор мне будет вынесен как отцу, цитирую, "не желающему позаботиться хотя бы о здоровье своей бедной доченьки".
К началу сентября я вдруг почувствовал себя старым, уставшим и никому не нужным. А тут еще, как на грех, грянул день рождения. Воскресенье, в доме ни хлебной корочки, позвать никого не могу, и самому пойти некуда. Зина в экспедиции в Ивано-Франковске.
Позвонила мама из Нижнего Тагила:
- Здравствуй, сынок! Поздравляю! Как ты? Ты не голодаешь? Почему не пишешь?
- Мамочка, я написал большое письмо, ты жди, сейчас письма знаешь как идут?
- Ой, сыночек, как бы свидеться-то?
- Мам, как ты? Как ноги?
- Ой, да ходют пока. Ты чё там ешь-то?
- Мам, наговорим много. Целую! Береги себя.
- И ты, ты - береги...
И слышу, плачет. Повесил трубку, а то ведь так и будет плакать, молчать и плакать.
Вышел на балкон, закурил. Внизу поблескивал на солнышке "вольво". Я поднял со дна коробки подгнившую луковицу и запустил ее в перламутровую крышу иномарки. Изысканное авто совершенно не по-аристократически заверещало, залаяло, закукарекало. Надо же, как талантливо многоголоса эта импортная противоугонная сигнализация! Я стоял и удовлетворенно выдыхал тонкие струйки дыма. Даже колечки удавались. И в этот момент раздался второй междугородный звонок. Это, конечно, была она, Зина.
- Привет, чучело! - кричала она, будто с самого краешка земли. Поздравляю! Расти большой - не будь лапшой.
- Спасибо, Зинуля, спасибо! Ты вторая после мамы.
- Ну а кто ж тебе еще сопельки подотрет? Слушай, Никита, готовься в первых числах выехать сюда. Я недели через две позвоню, точно скажу день съемки. Билет бери в СВ, не стесняйся: из итальянцев надо выкачивать по максимуму.