Ян не вставал день. Потом еще день, потом неделю, потом месяц… Даже самому себе он не мог толком объяснить, что его так подкосило. На Балацкого он зла не держал. Тот даже звонил один раз, узнавал, как дела, сбивчиво и неохотно пытался объяснить то, что и так понятно. Мол, ребята, я бы мог за вас вступиться, отстоять, но тогда вся ответственность на мне, пока все хорошо – хорошо, а раз облажаетесь, раком меня поставят, а Сему уже на мое местно пропихнут. И дальше в таком же духе. Нет, не в Балацком было дело. Ну, слил и слил, такое уже бывало. Сема втихую подсидел? Тоже не причина так падать. Привык к материальному достатку, а тут оклад в двадцать тысяч? Гордыня взыграла? Может, чуть ближе к истине, но все равно – не то. Просто сила куда-то вдруг ушла. Как будто табуретку из-под ног выбили.
Сначала было тяжело. Ян как будто тонул в мрачной трясине депрессии. Не хотелось даже шевелиться, даже открывать глаза. И чем дольше это продолжалось, тем сильнее засасывало в вязкую пучину тьмы и апатии. Ни одной внятной мысли не было, одни переживания. Реальность виделась сквозь серую дымчатую пелену. В комнату периодически заходила мать, отдергивала штору, впускала в комнату свет, но Ян только морщился и отворачивался. Он слышал, как мать о чем-то шепчется с отцом под его дверью, отец вспыхивал, начинал что-то энергично бубнить, но неожиданно покорно стихал под шиканья мамы, потом в коридоре слышались его тяжелые шаги и не менее тяжелый шепот.
Постепенно возвращались мысли. И стало еще хуже. Перед воображением Яна тысячи раз прошла картина того последнего совещания. Каждый раз он проигрывал новый сценарий, новый вариант своего поступка. Все до последней мелочи, от того, как, следовало открыть дверь и сесть на стул, до того, какие аргументы привести в свою защиту, или не следовало… И каждый раз возвращался к началу, неудовлетворенный даже фантазийным исходом разговора. Снова и снова. Иногда ему чудилось, что вот-вот позвонит Александр, попросит вернуться, а Ян его сначала пошлет, бросит трубку, но тот снова перезвонит, и тогда Ян согласиться снова работать, но на своих условиях. Потом он ясно осознавал, что такого не произойдет, и становилось тошно от этих нелепых и детских фантазий. Мысли эти иссушали душу, мучительно томили и заставляли испытывать почти физическую боль. И не было конца, все по кругу. Как следовало поступить? Может, лучше было бы остаться? Оклад – штука временная, просто ступенька, а клуб – перспективный. Нет! – останавливал себя Ян. Это был плевок в него и Игоря. Лучше снова начать с нуля, чем так унижаться! Или все-таки стоило…. А главное – стоит ли опять «начинать с нуля»? Вернее, продолжать работу в клубном бизнесе? Какой смысл? Ведь получается так, что живешь от кидка до кидка, даже при самом лучшем, практически идеальном раскладе. И чем лучше работаешь, тем быстрее кинут. Таков удел промоутера: раскрутил заведение, потом гуляй. Посещаемость падает – виноват промоутер, растет – так само собой вышло. С другой стороны, чем еще заниматься? Другой профессии не освоено. И вообще, кто он такой во всей этой истории? Художник? Творец? Или просто наемный работник, чья задача сделать выручку в баре? На две первые позиции Ян не претендовал. А последним не хотелось себя ограничивать. Поэтому никакой ясности не появлялось.
К нему заходил Игорь. Пытался взбодрить, рассказывал новости клубной жизни. Несмотря на веселый тон Игоря и на самом деле почти комические истории, которые он приносил, бодрости они не добавляли. Слишком уж похожи были одна на другую: тот кинул этого, этот того и теперь скрывается, другой стырил столько денег, что собственный ресторан открыл, и все в том же духе. Были и другие истории с ноткой трагизма, в основном о молодых клубных дивах. Одну такую особу Ян и Игорь хорошо знали. Часто появлялась на их вечеринках, обычно в центре большой компании. Яна всегда удивляло, что девочка эта – Оксана, постоянно находится на каком-то предельном градусе веселья, почти на грани истерики, но при этом чересчур настойчиво пытается распространять вокруг себя флюиды счастья и всеобщего обожания. Изо всех сил Оксана старалась притягивать к себе людей, поила в клубах и своих друзей, и незнакомцев, знакомилась с какой-нибудь девушкой на вечеринке, а на следующий день тащила в бутик на Охотном ряду и покупала платья, туфли в подарок, совершенно не думая ни о цене, ни об уместности такого гостинца. Славились и домашние вечеринки, которые закатывала Оксана в своей квартире на Тишинке. Само собой, вокруг Оксаны постоянно вилась кучка любительниц халявы, а на страничке Вконтакте число «друзей» давно перевалило за тысячу. При этом, кто такая Оксана и чем занимается, никто толком не знал.