– Ну вот, прикинь, – говорил Игорь. – Короче, на той неделе Оксанка со всей компашкой закатилась в «Б2», там пир горой, конечно, устроила, какие-то студентики-мажоры к ним прилипли. В общем, бухают, зажигают, и кто-то брякнул, мол, Оксан, станцуй на столе. Она вроде, нет-нет, а ей говорят, что ты как не своя? А она, сам знаешь, на этой теме повернутая, типа, своя в доску, для всех и каждого. Ну, вскочила на стол, ее дальше подзуживают, давай стриптиз! Она тоже разошлась, уже блузку стягивать начала, тут ее хлоп за шкирку и со стола стянули! Все обернулись – стоит там такой конкретный папик, за ним два охранника – рожи такие, что никто слова вякнуть, сидят жопы поджали. Папик тоже, ни слова не говоря, Оксанку в охапку и вывел. Короче, мужик этот Оксанкин трахаль. Прикинь, она с ним лет с тринадцати живет! Мне одна подруга ее рассказала. Я все думал, у нее родители богатые, иначе откуда все? Оказалось, она то ли сирота, то ли предки ее – алконафты конченые. Короче, жесть.
Новости, конечно, нисколько не ободряли. Отчасти даже наоборот: все казалось пустым и бессмысленным. Кидалы, на которых он работал, находились в постоянной погоне за баблом, которое у них тырили другие кидалы половчее. А те, для кого он работал, были вроде Оксаны, почти механические куклы, настроенные на одну программу. Попытки забить внутреннюю пустоту однодневными, купленными за платья подругами, могли бы вызвать сочувствие, если бы не были столь нелепыми. С другой стороны, отчаянные попытки Оксаны заставить других любить себя, привлечь к себе внимание, казаться интересной, щедрой, веселой, беззаботной были в чем-то понятны Яну. Да и каждому человеку. Вопрос был в том, как сделать это достойно. Путь Оксаны – самый простой. Деньги притягивают, деньги держат и заставляют совершать подлости. Дальше думать не хотелось, потому что примерно с этой, или подобной ей, точки Ян снова начинал прокручивать в голове ситуацию с «Living Rooms».
Приносил Игорь и вполне нейтральные известия. Так, например, Ян узнал, что в Москве поменялся мэр. Событие это было не только неожиданным, но и немного тревожным.
– Говорят, он будет европейские правила вводить, – сетовал Игорь. – Ну, палатки у метро посносят – это хрен с ним. На самом деле достали. Но вроде есть план запретить курение в барах и клубах. Прикинь, даже там, где вытяжка специальная стоит. Даже зонирование на курящее и некурящее пространство отменят. Кто вообще в клубы ходить будет? И алкогольную торговлю хотят сократить. Типа по часам сделать. То ли до девяти вечера, то ли до одиннадцати. Не, нас, наверное, это не коснется. Даже лучше в какой-то степени. По-любому люди в заведения потянутся, если взять негде будет.
Ян был благодарен Игорю за такую ненавязчивую поддержку, но связно отвечать и вообще поддерживать диалог не находил в себе сил. Игорь понимал это и не обижался на молчаливость и внешнюю апатичность друга. Он знал, что нужно время, никакими утешениями и ободрениями Яна не поднимешь, пока он сам в себе не разберется.
Однако время шло, но апатия и пустота только возрастали. Ян уже отчаялся найти ответ и решение в недрах собственного подсознания – там все было как будто выжжено, и ждал подсказки извне. Случайной мысли, видения, даже звука, или внезапного озарения, как с ним уже случалось. Любое из этих событий могло все поправить. Он чувствовал, себя так, будто в шестеренки, двигавшие его жизнь, попала небольшая песчинка, и нужен лишь незначительный толчок со стороны, чтобы они снова завертелись. Главное, чтобы сделан он был в правильном месте.
Произошло это неожиданно и со стороны как будто вовсе незаметно. Однажды дверь в его комнату открылась, и через порог шагнул Володя – брат. Ян не помнил, заходил ли к нему Володя раньше. Вполне возможно, что да.
– Лежишь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, сел рядом. Ян слегка подвинулся и посмотрел на брата, в руках он держал продолговатую черную коробочку размером с пачку сигарет, но значительно толще. Володя заметил взгляд Яна и улыбнулся. – Вижу, проявляешь интерес к жизни! Правильно делаешь. Держи, тебе вот.
Ян взял коробочку и потянул крышку.
– Мне мать рассказала в общих чертах, – продолжал Володя. – Ну, ясное дело – депрессия. У всех случается. Я вот подумал, говорят, помогает равновесие обрести, с мыслями собраться.
Ян держал на ладони два мраморных шарика. Они приятно оттягивали и холодили ладонь, но быстро приобретали температуру тела. Пальцы не хотели слушаться, от долгого лежания руки затекли. Ян неловко провернул их с глуховатым коротким стуком.
– Во, – обрадовался Володя. – Тренируйся. И вставай уже.