К дому Ян подходил глубокой ночью, обессиленный и растревоженный. У подъезда, как сыч, сидел дядя Паша и молча курил. Не сознавая, что делает, Ян опустился на лавку рядом с ним и уронил лицо в ладони.
– Плохо? – раздался над его ухом сухой хриповатый голос.
Ян посмотрел на дядю Пашу, как будто впервые его заметил. Хотел встать и уйти, но дядя Паша ухватил его за рукав.
– Да подожди ты, посиди, отдохни. Может, поговорим, если хочешь, – сказал он.
– О чем? – устало спросил Ян.
– Да, хоть о чем! Разговор-то штука интересная, никогда не знаешь к чему выведет.
Почему-то Ян был уверен, что этот разговор «выведет» к тому, что дядя Паша стрельнет у него полтинник на бутылку пива, но было все равно, и Ян решил сыграть в эту игру.
– Вот почему так, дядь Паш, что люди не понимают, что для них главное, а когда понимают – уже поздно?
– А, вот ты куда решил завернуть! Это потому, что люди слабые, а соблазнов много. Вот хоть меня взять. Думаешь, я всю жизнь вот так? Был ведь мальчиком из интеллигентной семьи. В консерватории учился по классу фортепьяно.
Ян не верил своим ушам. Он вдруг представил дядю Пашу в концертном фраке за роялем, картина эта была до того нелепа, что Ян не удержался от улыбки. Дядя Паша заметил.
– Извини, – пробормотал Ян. – Я просто…
– Ладно, мне ведь самому смешно вспоминать… и горько, – дядя Паша закурил. – Да, был я музыкантом настоящим. Преподаватели хвалили… И была у меня мечта – написать концерт для фортепьяно. Композитор из меня, конечно, никакой был, но музыка сама приходила, из ниоткуда. Понимаешь? Просто слышал ее. Не мог не слышать. Думал даже переводиться на теоретическое отделение, но там своя кухня… сложности, да не важно все это. Главное, было у меня настоящее дело. Временами, знаешь, как будто в другой мир проваливался… Ну, в то время особо про такие дела не распространялись, в дурку бы упекли только так. Вот я и молчал. И, знаешь, счастлив был. Знал, что все получится. А тут как-то раз приходит ко мне однокурсник, говорит, халтура есть. На свадьбе поиграть. Баян-то у меня всегда был, так, для души, чтобы отвлечься, расслабиться. Ну, взялся я. Стипендия-то у студента консерватории тогда была… да и сейчас не лучше, поди… Отыграл вечер да полночи, заплатили четвертак. По тем временам это деньги были. Ну вот. Из гостей меня кто-то запомнил, пригласили еще, потом еще и еще. Понеслась, как говорится. Работа легкая, деньги хорошие. Да и нравилось мне, весело. И деньги нравились, чего греха таить. Ну и это дело, – дядя Паша выразительно щелкнул себя по горлу. – Стал я занятия пропускать, сочинительство свое вообще забросил. Все казалось, подзаработаю и спокойно сяду за самое главное. А тут раз, телега из консерватории – отчислили. И вторая сразу из военкомата. Хоть и в музроту попал, а все равно не сахар. Там не до симфоний с концертами было. Как вернулся, снова по свадьбам да юбилеям, а главное, слышать перестал. Как отрезало. Вот тогда мне мыслишка запала: продал я свой талант за четвертаки свадебные. Раз запил, второй. В больницу попал. Когда очнулся, понять не могу, кто я да зачем? Словно другим человеком стал. С тех пор и болтаюсь.
– Печально, – сказал Ян. – Но ведь как угадаешь, ну дописал бы свою симфонию, а она бы никому не понравилась?
– Не в этом дело, – махнул рукой дядя Паша. – Понравилась, не понравилась. Главное, продавать себя нельзя. Есть талант или там призвание, береги его. Продать всегда успеешь, а возврата нет.
– Получается, лучше нищим, но с талантом?
– Есть разница: продавать и зарабатывать. Понимаешь?