– Где он? Пошли, я отведу. Это важно.
Дядя Паша сокрушенно помотал головой и пнул пустую бутылку.
– Нет, инструмента. Отыгрался. Одно удовольствие в жизни осталось…
– Ну а так, напеть можешь? Просто мелодию?
– Отстань. Нельзя мне. Это святое. А я ее за гроши… Ради чего? Одна минутная радость. Вместо целой жизни… Главное, сам ведь дурак, своими руками отдал, ни за грош…
Ян понял, что дядю Пашу все сильнее затягивает в хмельной туман. Говорить с ним дальше было бесполезно. Он отошел на несколько шагов, но обернулся и спросил:
– Как хоть называлась? Композиция?
– Алегрия. Радость по-латыни, – пробормотал дядя Паша и тяжело привалился к щербатому стволу.
Ян был разочарован. Других зацепок для попадания на улицу у него не было. Разве что отправиться бродить по городу, как раньше? Но было предчувствие, что из этого ничего не выйдет. Нужно было запереться и спокойно подумать. Предвкушая минуты размышления Ян вынул из кармана каменные шарики и заранее зажал их в руке. В подъезде стоял шум, который мог бы поставить крест на надеждах о тихом одиночестве. По новой городской программе в домах демонтировали старые лифты и ставили новые, к вящей радости тети Нади. Рабочие сильно загромоздили площадку первого этажа, не вытащив старые детали лифтовой конструкции, втащили новые, на первом этаже уже сняли двери, закрывавшие шахту. Прямо перед ней громадным клубком лежал старый трос. Поворачивая к лестнице, Ян слегка зацепился за него ногой, пошатнулся, но ухватился рукой за перила. Правда, для этого пришлось разжать ладонь. Каменные шарики глухо стукнулись о кафель и покатились к зияющему проему лифтовой шахты, как дрессированные, обруливая мотки троса. До Яна донеслось лишь едва различимое эхо от их падения. «Слава богу, первый этаж», – подумал он, стоя на краю шахты. Куда именно закатились шарики, он не видел, нужно было спрыгивать вниз. Задрав голову, он увидел, что кабина уже вынута из шахты, а рабочие трудятся где-то на верхнем этаже. Ян легко соскользнул вниз и присел на замусоренный пол. Оглядывая тесное пространство, он не мог найти пропажу, но со стороны дверей была темная ниша, туда, должно быть, они и закатились. Ян полез в нишу, как Алиса в нору за белым кроликом, вот только у Алисы не было смартфона, которым она могла бы себе светить. Передвигаться приходилось на корточках. Прелый, отвратительный запах ударил в ноздри, противно было дышать и прикасаться к стенам, но бросить шарики Ян не мог.
– Блин! – вслух ругнулся он, когда под ботинком что-то мерзко хлюпнуло. – Вот тебе и алегрия!
В тот же миг Ян заметил просвет. Не слишком яркий, но, очевидно, свет шел от большого источника. «Может, выход в подвал? – подумал он. – Если там рабочие, можно будет нормальный фонарь попросить». Он пополз в сторону света. Чем ближе приближался, тем яснее понимал, что там не подвал. Достигнув выхода, Яну пришлось протиснуться через довольно узкий лаз. Оказавшись снаружи, оглянулся и остолбенел: оказалось, что вылез он из-под обломков разрушенного дома. Первые секунды страха – неужели, это его дом? – быстро развеялись. Он был на улице.
– Кажется, это ваше? – раздался у него за спиной знакомый бархатный голос.
Ян обернулся, перед ним стояла девушка, на ее ладони лежали каменные шарики.
– Вы? – Ян запнулся, не зная, что сказать, от охватившей его радости.
Он протянул руку и взял шарики, его пальцы коснулись запястья девушки, и Ян чуть задержал их. Девушка не отдернула руку.
– Спасибо. Как вы их нашли?
– Лежали прямо здесь, – девушка чуть повела плечами. – Вы меня позвали, я пришла и увидела их, потом вас.
– Позвал?
– Конечно. Помните, мы договорились? Для встречи нужно назвать мое имя.
Ян на секунду задумался.
– Алегрия? – догадался он.
– Мне больше нравится Аля.
– Хорошо, Аля.
Он огляделся и пришел в ужас. Они стояли на улице, но самой улицы практически не существовало. Всего несколько домов осталось стоять, все остальные лежали в руинах. Бетонная и кирпичная крошка, вперемешку с щепками деревянных перекрытий, осколками оконных стекол и черепками цветочных горшков – все, что когда-то было милыми и уютными домами. На вершинах некоторых куч уже поднялась крапива и еще какая-то сорная трава, увенчивая картину разрушения. Кроме того, на улице царили какие-то тревожные сумерки. Свет, который увидел Ян, был ярким лишь относительно мрака лифтовой шахты. Тут невозможно было разобрать время суток. Может, вечер, а может, раннее утро. Солнце не проглядывало через пепельную пелену неба. Ночью улица выглядела не столь плачевно.
– Что же здесь происходит? – прошептал Ян.
– То же, что и раньше. Только, кажется, теперь ничего нельзя поделать, – вздохнула Аля.