— Если ты думаешь, что в названии штата есть Mexico, и я сам Mexico, это не значит, что я знаю, что и как устроено в Nuevo Mexico. Что за стандарты amigo!
— Я как-то об этом не думал… если тебя это обидело…
— Tomalo con calma, спокойней amigo, я пошутил. Есть одно место, у меня там у жены брат живет, добрейшей души парень! За два бакса детей с комнаты прогонит, и будешь спать в хороших апартаментах. Чудный парень, чудный.
— Я не знал, что ты женат…
— Я сам этого не знал, но просыпаюсь с ней каждое утро, и знаешь — не жалуюсь… а так, мы с ней расстались еще давно, не разводились, да и не к чему. Общаемся хорошо, так, что приютить тебя смогут, это не вопрос. Ты мой хороший друг, а значит и для них ты хороший amigo. Я скину тебе координаты, но… — Фернандо не ловко замолчал.
— Но мне нужно в это вложиться. Общаться с тобой приятно Фернандо, но до тех пор, пока речь не заходит о деньгах. — Айбл полез в карман, и достал три доллара. — Этого хватит а-ми-го?
— Обижаешь, конечно хватит!
— Хорошо, я пойду. Завтра сделаешь также?
— Нет проблем, в любое время!
Айбл вновь шел по Восток-Балом-авеню, но уже не в сторону центра города, а к дому своего как ему казалось — хорошего друга. Он жил не так далеко от палатки Фернандо, но чуть дальше дома Айба.
Погода была солнечной, но клубни дыма, что шли от заводов, и разных более мелких предприятий, перекрывали голубое небо, отчего на улице, чувствовалась некая неприязнь, и казалось, что было холоднее. Айбл не помнил уже, когда последний раз видел небо, без ничего, во многих штатах Шестого Проспекта есть места, где жизнь и условия жизни были куда благоприятнее, чем в Финиксе, и в самой Аризоне. Но за эти лучшие условия, и более-менее чистое небо, приходилось дорого платить.
Один выезд из Проспекта в другой, стоял около двадцати тысяч долларов, жизнь в благоприятных районах, обходилась столько же, но тянулась на протяжении многих лет. Айб знал, что покинуть Проспект почти ничего не мешает, но люди, что живут за стенами, в других, но уже чистых и глянцевых стенах, смотрят на людей из трущоб, как выражался отец Айба: «Вот есть машина, она дает тепло, есть человек, что обслуживает машину, он делает ее ремонт, а есть мы, мы делаем ничего. Нас не ждут в привилегированной части, а если и ждут, то только для того, чтобы обтереть об нас ноги. Хочешь жить в высшем свете? Тогда хотя бы просто выгляди как они, и имей базовые манеры. Если начнут узнавать, что ты не их часть, то… то сынок, это приведет к тому, что жить тебе там нормально не дадут, начиная от детей, что каждый день обмываются золотом, до полиции, что просто из забавы, будет тебя запинывать до смерти.»
Минимальная плата нужна для того, чтобы просто соответствовать двум требованиям, что говорил отец Айба. Но сколько бы ты не пытался там быть, сколько бы не показывал себя своим, люди почему-то узнавали о тебе, и жить там становилось хуже, чем в Шестом Проспекте.
Дом друга Айба, был не простой — частный, а находился в Большом, невероятной длины — комплексе. Комплекс громко сказано, но большое квадратное здание, по центру которого раньше была зелень, где каждый день могло пахнуть Сиренью, ветерок из нехитрой системы вентиляции, что шел в парк, мог тихонько разносить волосы по течению воздуха, запах простой травы, и нежные листья деревьев, раньше украшали внутренний двор этого большого здания. Таких комплексов было несколько в районе, где жил Айбл, и называли их «Муравейники».
Много окон, дверей, балконов, труб, неона, мостиков, создавали когда-то впечатление того, что это город внутри города, теперь же таких зданий осталось всего два в штате Аризона, и еще несколько разбросаны по другим штатам. Большинство квартир этого комплекса — пусты, какие-то сгорели, какие-то просто бросили, что-то томится под грудой обломков крыши, и что-то никогда и не использовалось. Содержать такой дом ни у кого просто не было сил, и времени. Парк, что был внутри, сдался первый, и на его месте растет лишь желтая трава, по центру которой все тот-же мусор.
Квартира друга находилась на втором этаже. Внутри здание выглядело не лучше, оно походило на какой-то отель, где один длинный коридор, и дверцы что ведут в номера. Номерами были квартиры, внутри которых по несколько комнат, и все удобства для жизни. Номер сто три, квартира друга Айба, и он стоял у его двери. Стучать он не стал, и вошел казалось — как себе домой. Пустые бутылки из-под алкоголя, упаковки дешевой доставной еды, вещи висящие на чем только можно, встречали Айба с самого входа. Перед ним был коридор, впереди которого выход на кухню, справа еще один вход, но только в комнату. Из самой комнаты доносился тихий храп, и Айбл пошел на зов.