— Он в столовой. — Наташа показала куда-то в сторону, продолжая смотреть на меня с недоумением.
— Ага, — кивнул я, не трогаясь с места.
Сколько мы с ней не виделись? Сутки? Двое? Она
сильно изменилась за этот ничтожный промежуток времени, стала взрослее и как-то строже. Лёгкая морщинка на переносье, вонзаясь в нежную кожу, делала её до странности похожей на отца. В глазах замерли, мерцая, огоньки напряжённой решимости. Человек, в глазах которого поселяются демоны, играющие такими вот огоньками, способен на многое. Мне стало немного не по себе.
— Наташа, поверь, мне очень жаль, что так вышло. — Дежурная фраза показалась мне пустой, как скорлупа гнилого ореха.
Она отвернулась, зябко кутаясь в пуховый платок.
— Видит бог, всё наладится, — я мучительно пытался подобрать нужные слова. — Владимир Борисович обязательно поправится, он и не из таких передряг выходил победителем. А пока его нет, за него посчитаются…
— Кто посчитается? — Она резко обернулась, заставив меня слегка отшатнуться. — Ты?! Тоже мне, неуловимый мститель нашёлся. Ладно, мы с тобой уже обсуждали этот вопрос. Не вижу смысла возвращаться к нему. А тебе советую поторопиться и покинуть наш дом. Можно ненароком под очередной обстрел угодить. — Её губы сложились в едкую усмешку.
Позади меня кто-то громко захрюкал. Я обернулся. Незамеченный мною человек в кресле у двери продолжал издавать странные звуки, считая их, видимо, смехом. Я пригляделся к нему и решил, что он мне не нравится. Лет двадцати пяти — двадцати шести, одетый в дорогой, безукоризненно сшитый костюм, с холёным лицом, он приподнялся с кресла, небрежно протягивая мне руку с мерцающим на ней дорогим перстнем.
— Наташа, а это что ещё за князь Мышкин? — удивился я, не торопясь пожимать протянутую руку.
— Э-э… Валяев, Денис Андреевич, финансист, — пробормотал он, явно сбитый с толку непривычным для него обращением.
— Финансист? — ещё больше удивился я. — Ах да, Наталья Владимировна теперь у нас большой начальник. Я и забыл. А ты, небось, чёрный нал помогаешь пересчитывать?
Глаза у него округлились, рот приоткрылся, и до меня донеслось невнятное мычание.
— Что-то у тебя с произношением, друг, — посочувствовал я. — То хрюкаешь, то мычишь. А руку-то чего не опускаешь? А-а, — сетуя на собственную недогадливость, я порылся в кармане и высыпал ему в руку горсть мелочи. — На вот, возьми на лечение.
— Саша, немедленно прекрати хулиганить и уходи отсюда! — ударил в спину Наташин голос.
Я нехотя оставил в покое акулу капитализма и пошёл к выходу, искренне недоумевая, как можно доверять деньги такому охламону. Двери квартиры гулко захлопнулись за мной. Оказавшись в прохладном сумраке лестничной площадки, я сунул в рот сигарету, усмехнулся и выпустил дым сквозь крепко сжатые зубы. Спору нет, мститель из тебя, Махницкий, никакой, сказал внутренний голос. Максимум, на что ты способен, — это нахамить тощему банкиру, больше похожему на суслика, чем на человека. Я послал внутренний голос куда подальше, швырнул окурок на пол и вышел на улицу.
Холодный северный ветер хлестнул меня по лицу и, дурачась, закружил вокруг хоровод лёгких, как пух, снежинок. Они летали в воздухе, танцуя зимний вальс, а потом медленно таяли на ресницах. Я почти дохромал до своего подъезда, когда услышал хриплые крики догонявшего меня Горенца
— Стой! Саша, да стой же, чёрт возьми! — Он подбежал, оскальзываясь на покрытом наледью тротуаре. — Куда собрался?
— Домой, — я пожал плечами. — Искал тебя, искал, да так и нашёл.
— Бывает, — хмыкнул он, отводя глаза в сторону. — Ладно, поехали в «Мельницу», там поговорим.
Не дожидаясь моего согласия, он развернулся и пошёл к своему джипу. Я уныло побрёл за ним, удивляясь собственной покладистости. Больше всего на свете я сейчас хотел, чтобы все оставили меня в покое. Поэтому, хлопнув дверью машины, угрюмо уставился в окно и молчал всю дорогу. Олег косился в мою сторону, подло ухмылялся, но потревожить не решился. «Мельница», респектабельный ресторан в центре города, давно уже стал неофициальной штаб-квартирой Богдановской группировки. Мне приходилось бывать здесь раньше, поэтому я не удивился, когда Олег, войдя, бросил, не глядя, подоспевшему официанту:
— Накрой стол внизу, только быстро.
— Слушаюсь. — Тот изогнулся в почтительной позе и испарился.
Мы нырнули за тяжёлые портьеры и стали спускаться вниз по невысоким ступеням. Тщательно отделанный и хорошо освещенный коридор оканчивался дверью.
— Проходи, располагайся. — Олег толкнул её, распахивая, и отступил, пропуская меня вперёд.