И вот случилось нечто такое, что переносить, переживать не стоит. А они пережили. Так уж получилось... И что теперь делать?
Психологи говорят, что люди в подобных ситуациях используют различные защиты, в том числе примитивные или первичные:
— кто-то поспит и забудет всё, будто и не было (называется «изоляция» );
— кто-то будет считать, что всё прекрасно (называется «отрицание», при нём велика вероятность сойти с ума);
— кто-то озлобится и начнёт лупить своих (как бы «отреагирует вовне» );
— кто-то устроит что-нибудь ещё — всё зависит от конституциональных особенностей, наследственности и многого чего другого.
Конквистадоры всех времён психологию, конечно, не изучали. Зато они из практического опыта знали, как нужно проводить «замирение» непокорных. Их бессмысленные на первый взгляд зверства имели вполне конкретную цель: включить у людей механизмы примитивной защиты. Тогда эти люди смогут выжить даже в трюмах работорговых судов, будут работать на плантациях или платить ясак. Попутно происходит отбор, устранение личностей развитых, сложных, реагирующих на «прессинг» не так, как хотелось бы его авторам.
В том времени и месте конквистадоры, допустили оплошность. Или, может быть, просто проявили небрежность — оставили в живых мужчину с незаурядными способностями и возможностями. Может быть, именно из-за этого реальности вновь разделились? В нашей истории такого персонажа не было...
Посреди стойбища стоял Чаяк — путешественник и воин, купец и разбойник, болтун и обжора, трус, заработавший репутацию отчаянного храбреца, жадина, известный всем своей щедростью. В отличие от большинства сородичей, он осознавал себя личностью, он любил себя, он собой гордился — до сегодняшнего дня.
Чаяк прожил около сорока зим. Он был высок ростом и широк в плечах. Русские «гости», конечно, обратили на него внимание, хоть он и пытался притвориться убогим. Наверное, они получили особое удовольствие, издеваясь над здоровым сильным мужчиной, наверное, они отвели душу «по полной». Может быть, и в живых-то туземца оставили не из гуманных соображений, а из садистских — похохатывая, служилые делились фантазиями о том, как он будет жить после всего этого.
Чаяк стоял и пытался понять, что с ним случилось и что происходит в нём сейчас. Совершенно ясно было одно — в «верхнюю» тундру, где живут предки и умершие современники, ему дороги нет. Осознание этого факта грозило захлестнуть отчаянием. Его подвели, подставили, обрекли на неприемлемый позор... Кто?! Да вот они! Вот эти дети и женщины!! У-у-у...
В какой-то момент он был готов накинуться на людей и рвать, кусать, резать — всё из-за них! Он сжал кулаки и уже почти сделал первый шаг, но перед мысленным взором возникло размытое, кривляющееся, насмехающееся лицо. Чаяк узнал его — именно таким он представлял себе Ньхутьяга. Казалось, демон поощрял, кивал, глумливо подмигивал: «Иди и убей — вон того ребёнка, вот эту бабу! Убей-убей, ведь ты такой сильный и умный! Глядишь, я и отстану, а? Ну же!»
И Чаяк опустил руки, разжал кулаки — нет... Ведь он в глубине души считал себя лучшим из лучших: сильнее умных и умнее сильных! Так при чём здесь эти дети и бабы?! Злиться на них — это для слабых. Потому и глумится Ньхутьяга...
Ослепительным светом вспыхнула обида, полыхнула яростью — Кирь!!
Чаяк подошёл к поваленному шатру. Женщины, одевавшие покойников, шарахнулись в стороны. Чаяк остановился в растерянности — он не видел того, кого называл «другом». Он хотел посмотреть на знакомое лицо, заглянуть в мёртвые глаза и понять, осознать, зачем, почему друг обрёк его на ЭТО. Ведь Кирь нашёл нужные слова, смог насытить их до краёв яростью правоты: можно, нужно, единственно достойно — только так! И Чаяк поверил — не смог не поверить! И вот теперь...
ОН ЗАСТАВИЛ МЕНЯ, А САМ УШЁЛ! ОН БРОСИЛ МЕНЯ!
Оказалось, что ответить, объяснить, оправдаться Кирилл не может. Потому что его нет. А есть чей-то труп — растерзанный, заляпанный подсохшей кровью. Вместо лица какое-то месиво, в котором и глаз-то не видно. Зато видно — куда ни обернись — лицо Ньхутьяга. Демон доволен, он хохочет, он просто умирает со смеху: «Чего ты хотел, Чаяк? Отомстить покойнику? Расквитаться с мёртвым? Ха-ха-ха! Ты разочарован? Ой-ой-ой, какая обида! Ну, признайся, не обманывай себя: в этом мире ты считал только его равным себе, правда? А ведь у тебя всего было больше, чем у него: вещей, друзей, женщин, ума и хитрости, трусости и смелости! Всё, что требуется уметь человеку, ты умел лучше, чем он! Так почему же? Что у него (или в нём?) было такое, чего тебе не хватало? Не волшебных же предметов, которыми он не дорожил, правда?