— Не трожь, сука!
Оба весла со стуком упали на дно Кирилловой лодки. Гребцы оказались в прежних позах — вполоборота друг к другу. Только теперь в лицо Кириллу смотрел чёрный глазок ствола диаметром сантиметра полтора-два. Курок был взведён. Лодки слегка покачивало волной.
— Не дури-ка, парень! — снисходительно ухмыльнулся служилый. — У меня тут сечка свинцовая.
Пистоль её мечет не далече, да тебе хватит — пред Богом совсем красивым станешь!
— Сволочь, — сказал Кирилл. — Тебе, небось, взять меня приказали?
— А то! — охотно признал Никифор. — Мне ж вины свои заслуживать надо! Так что бери-ка, Кирюха, вёсла, верёвку мою на корму привязывай да греби до коча! Там с тобой приказчик потолкует. И шутковать не вздумай — ты мне и мёртвый в заслугу пойдёшь!
Всё было предельно просто и глупо. И это при том, что пистолет вполне мог дать осечку, что он вообще мог быть не заряжен — поди-ка проверь. Однако одной нелепости по правилу симметрии должна противостоять другая — Кирилл это почувствовал, только не сразу сообразил, какая именно. Служилый больше не держал оружие на уровне глаз, не целился в лицо — он нашёл опору для локтя и навёл ствол на корпус противника. Стараясь не делать резких движений, Кирилл дотянулся до носа чужой лодки, взял беспорядочный ком толстой пеньковой верёвки и поместил его к себе на колени. Канат не был запутан, так что разобрал его учёный довольно быстро, а потом стал пробираться на корму собственной лодки. При этом он опирался о борт — то свой, то чужой, находящийся вплотную. От лёгкого нажима борта начали расходиться.
Они начали расходиться, и Кирилл понял, какая именно чужая глупость противостоит его собственной.
— Давай вяжи! — поторопил служилый. — Чего возишься? Скрути хоть двойной бабий — авось не развяжется!
— Да погоди ты! Кажись, зацепилась... Сейчас я её...
Борта обеих лодок снаружи были довольно корявыми, так что верёвка, оказавшаяся в воде между ними, вполне могла за что-нибудь зацепиться. Кирилл сунул руку в эту щель и поднажал локтем и кистью — процесс расхождения ускорился.
— Вяжу, вяжу... — бормотал учёный. — Не боись — сейчас я её зацеплю...
«Полметра, метр, метр двадцать... Наверное, хватит! »
— Нет! — поднял голову Кирилл. — Не буду я ничего привязывать. И грести никуда не буду — можешь стрелять, ублюдок!
— Сучий потрох, да я тебя...
— Ну, что, что ты меня? — учёный победно ухмыльнулся и бросил верёвку в воду. — С одним веслом ты меня не достанешь и выгрести никуда не сможешь. Или думаешь, что за тобой вторую лодку спустят?
Несколько секунд служилому понадобилось, чтобы осознать происшедшее, чтобы оценить своё положение. Кирилл воспользовался коротким его замешательством, чтобы сменить позу — прилечь в грязную воду, плескавшуюся на дне лодки. В таком положении от выстрела его прикрывал дощатый борт. Однако для того чтобы видеть, пришлось приподнять голову.
— Отдай весло, гад! Убью! — Голос был грозен, но в интонации сквозила паника.
— Стреляй! — подбодрил Кирилл. — Ну, что же ты?
Вместо того чтобы спустить курок, служилый резко сменил тон и заныл:
— Не губи, Кирюша! Не бери греха на душу! У меня ж детишки в Нижнем остроге — мал мала меньше!
— А сколько? — ехидно поинтересовался учёный. — Много ль наплодил?
— От законной жены четверо, да от ясырок полдюжины, — с некоторой запинкой ответил служилый. — Отдай весло, Кирилл!
— Отдать? Я подумаю... Всё-таки отец-герой... А пока я буду думать, ты пистоль свой помой!
— Что?!
— Пистолет, говорю, помой! В воду окуни — чтоб я видел. Ну!
— Да его ж потом не прочистишь...
— Не волнует!
Приказ был выполнен, и Кирилл мог с полным правом принять изначальную позу — на скамейке с вёслами в руках.
Течение между тем набирало силу. Русские суда отдалялись, таучинский лагерь на далёком берегу смещался в сторону. Люди там проснулись и теперь собирались спустить на воду две байдары.
— На, держи! — Кирилл выставил чужое весло лопастью вперёд. Никифор резво потянулся, но не достал — совсем чуть-чуть.
— Тянись, тянись — неужели руки коротки? — издевался учёный. — Ну, ещё малость, ну! Экий ты неловкий, десятник! Попробуй ещё раз! Эх, опять не получилось!
— Кончай шутковать — сносит же! — довольно уныло отреагировал служилый. — Весло отдай!