Ведущий бросает Мэтта Адамса и бежит к француженке за спасением.
Выгонят тебя, — думаю я, наблюдая за его метаниями, — И поделом! А вот нечего приводить в студию кого попало. Хотя, наверное, это не он лично этого Мэтта пригласил. Но, всё равно, накажут непричастных. Не начальству же отвечать? Адамс тоже хорош. Начал правду-матку резать. Все ведь от него ждали, что он Корею будет хвалить, как девочки из «Минёдыре суда», а он умничать начал. Ну и зачем ставить всех в неудобное положение? Разве что его, как Бендетто, корейцы в край достали. Отомстил, когда подвернулся случай…
— Странный он какой-то, — удивлённо говорит СунОк о Мэтте, — сказал, что у нас всё плохо. Можно подумать, в Америке всё хорошо!
Вот! Народ корейский обиделся — и правильно сделал! Действительно, наговорил, наболтал, разумы смутил, а завтра смоется на родину с гонораром в кармане. А людям тут потом жить, в растревоженном болоте, не зная, что делать… а что тут сделаешь? Жизнь такая… Хотя… хм!
Время действия: понедельник, день сунын, утро.
Место действия: возле школы Кирин. Из подъехавшего такси выходят мама, СунОк и ЮнМи.
Прямо к входу Кирин подъехать не удалось. Улица из каких-то соображений оказалась перекрыта полицией. То ли в целях безопасности от северян, то ли, чтобы не создавалась толкучка. Неспешно иду с семьёй по улице. Время есть, мы приехали загодя. Машин на дорогах сегодня и вправду мало, доехали очень быстро. Похоже, корейцы действительно проявляют сознательность — не выезжают на улицы, чтобы не создавать препятствий сдающим сунын.
На улице много школьников и провожающих их родителей. Это здесь традиция — в сунын проводить до школьных дверей и благословить. Поскольку предприятия сегодня начнут работать на час позже, время на это у родителей есть. Многие, проводив детей, пойдут в храмы, будут молиться за них, пока идёт экзамен. Мама тоже пойдёт. Сегодня наша кафешка будет закрыта. СунОк поедет учиться, мама — в храм.
Все взрослые, попавшиеся мне навстречу, одеты по-праздничному. Видны новые галстуки, костюмы, новые сорочки у мужчин. Ну, а женщины — всегда красивые, а сегодня особенно. По мере приближения к входу в школу всё громче становится слышна музыка. Это группа поддержки из классов возрастом поменьше колотит в барабаны, дудит в какие-то рожки и наяривает на древних народных инструментах.
Хоть выглядит всё празднично, но в воздухе чувствуется нервозность. По крайней мере, я именно так ощущаю окружающую атмосферу.
Забавно, но я совсем не думаю о предстоящем экзамене. Этот Мэтт Адамс сказанул вчера какую-то хрень, которая попала мне в голову и крутится там, по ощущению, забирая на себя почти все ресурсы мозга. Мысль, идею, которую я никак не могу «ухватить» и сформулировать словами.
— ЮнМи, ЮнМи, — толкает меня в бок СунОк, — ты чего? С тобою же здороваются! Поздоровайся!
Выхожу из задумчивости, раскланиваюсь со знакомой девочкой и её родителями.
— ЮнМи, — наклонившись ко мне, шепчет онни, — на тебя обращают внимание, а ты идёшь и ни на кого не смотришь. Это невежливо. Ты так переживаешь из-за экзамена?
— Да, вроде, нет, — пожимаю я плечами в ответ.
— Тогда чего ты такая? Всё будет хорошо. У тебя же лучшие результаты в школе. Ты точно сдашь сунын с высоким результатом, не волнуйся.
Интересно, — неожиданно приходит мне в голову вопрос при взгляде на улицу, заполненную взволнованными детьми и их родителями, — кто из этих школьников через месяц покончит с собой? Вот эта девочка? Наверное, нет. В её глазах ничего «такого» нет… Этот парень? Нет. Я знаю, он хорошо учится. Впрочем, он может не дотянуть до «SKY» и счесть это поражением. Но глаза у него весёлые, этот прыгать в реку не будет. Тогда кто? Или здесь нет таких?
Бросив разглядывать асфальт перед собой, я притормаживаю и начинаю активно вертеть головой по сторонам, вглядываясь в лица. В результате своих поисков, я, в конце концов натыкаюсь на тусклый взгляд, в котором читается безнадёга и бесконечная тоска. И это видно настолько ясно, что я резко останавливаюсь. Идущие чуть сзади онни и мама, не ожидав такого манёвра, налетают на меня.