— Смотрю, ситуация тебя мало волнует, — говорит ЮСон не отводя от меня взгляда.
Ну, а как я должен себя вести? Почки уже, как говорится, отвалились. Скока «БоржомА» не выпей, не поможет. Обратно не пристанут. Смирение, сейчас самый для меня подходящий вариант поведения. Чтобы ещё чего не наворотить…
— Я решила принять со смирением всё, что принесёт мне судьба, — говорю я.
ЮСон несколько секунд озадаченно таращится на меня. Я же в это время сижу, стараясь сделать самый скромный вид, как я его себе представляю. Помню, что впереди ещё разговор о штрафах. До этого ещё мы не дошли.
— В том числе и свою онни? — отмерев, интересуется директор. — Разве ты не уничтожила своим интервью её университет?
Опс-с, а действительно. Реакцию СунОк на новость я как-то выпустил из своего внимания. Окей, ночую сегодня не дома, а в общаге. Буду там, «амбулаторно лечиться».
— Спасибо, что напомнили, господин директор, — вежливо благодарю я. — О том, что сегодня дома мне лучше не ночевать.
ЮСон опять меня разглядывает.
— И что… тебе не жаль того, что твоя сестра не закончит свою учёбу? — удивлённо спрашивает он.
Смотрю на директора, думая, что отвечать. Собственно, стоит ли пытаться «сгладить» углы, делая руководство университета онни лучше, чем они есть на самом деле? Сам я так не думаю, поэтому не смогу быть убедительным, если придётся отвечать, почему и зачем я это сделал. А отвечать придётся и, похоже, не раз. Сначала соврать себе, убедить себя, а потом оттранслировать другим эту свою, уверованную брехню? Это будет сложно… Лучше говорить, как есть. Почему мне стесняться сделанного? Не нравится кому, пусть не слушают!
— Идиотский университет, — отвечаю я, — в котором её не смогли за четыре года научить английскому. И после такой учёбы она собралась работать по специальности — в турбизнесе. Я не представляю, как такое может быть. Бессмысленно потерянные время и деньги. Так что, если моя сестра ещё год не будет туда зачем-то ходить, ничего этого в её жизни не изменит.
ЮСон опять «тормозит».
— А что, если у твоей сестры нет склонности к иностранным языкам? — спрашивает он. — Бывают такие люди. А ты обвинила всех преподавателей её университета в не компетенции.
— Да, бывают такие люди, — не спорю я. — И я бы молчала, если бы её не начали учить пить. Это совершенно не дело, когда молодую девушку привозят домой на носилках в полной отключке. У неё уже проблемы с ливером начались, бок болит. Лечили, деньги тратили. Только вылечили — новый учебный год начался! Опять групповая пьянка до полной невменяемости! Да что же это такое? Это высшее учебное заведение, или… что?
С вопросом смотрю на директора.
— Возможно, — подумав, произносит ЮСон и повторяет. — Возможно, что всё это так. Но ты не можешь критиковать работу целого университета.
— Почему — не могу? — удивляюсь я. — Очень даже могу!
— Ты вообще, старшую школу не закончила, — напоминают мне. — У тебя нет знаний, чтобы оценивать методику преподавания в университетах.
— Да, школу я не закончила, — не отрицаю я, одновременно берясь за сумочку, чтобы достать документ. — Но зато успела пролить кровь за свою страну и получить за это правительственную награду. Медаль. Вот.
Кладу на директорский стол полученное сегодня уведомление, одновременно радуясь, что не сказал, что «я на колчаковских фронтах ранен». А ведь язык уже поворачиваться начал!
Директор, читает вручённый ему текст без особого удивления. Кивает, дойдя до конца.
— Я предполагал, что тебя должны наградить, — говорит он. — Но совершенно не предполагал, что эта награда станет поддержкой армии твоей борьбы против министерства образования. Ты вообще понимаешь, что ты устроила?