– Спасибо, хорошо.
– Как рёбра?
– Всё в порядке, хальмони. Не беспокоят. Врачи дают мне хорошее обезболивающее.
– Выздоравливай. Выполняй все предписания. Слышишь меня, ЧжуВон?
– Конечно, хальмони. Хальмони, а что происходит?
– Вот я и выясняю, что происходит! – недовольно отвечает бабушка. – Твоя мать просто в истерике. Позвони ей.
– Хорошо, конечно. – обещает ЧжуВон.
– Сделай это сейчас. – просит бабушка и говорит. – Я отключаюсь.
– Всего хорошего, бабуля. – прощается с ней ЧжуВон.
Разорвав соединение, ЧжуВон некоторое время лежит с отставленной рукой, в которой зажат телефон. Обдумывает услышанное.
– Весело! – наконец вслух произносит он, подводя резюме своим размышлениям.
Место действия: больница, палата ЮнМи
Время действия: восьмое августа, тот же день
Лежу, никого не трогаю, слушаю радио. Сегодня мне уже получше, чем вчера. Голова не кружится и общее впечатление – пободрей. «Вата» в мозгах исчезла, думается без усилий. Вот, слушаю эфирное вещание и одновременно перебираю в голове события, случившиеся за последние дни. Самым эпичным событием в них был, конечно, удар миномёта по голове. Это ж если захочешь, специально так не сделаешь. Даже придумать – не придумаешь. Хорошо, не убило. А то бы моё высокое устремление – «жить хорошо, но долго» тут бы и завершилось, едва успев начаться. Конечно, хорошо, что всё хорошо заканчивается, но вообще-то это настоящее безобразие. Чего это вдруг ЧжуВон взял, да и завалился? Что же это за морпех, который на ногах не стоит? Разве я такой тяжёлый? И вообще, чего я ему на шею кинулся? Сбрендил, окончательно? Или ЮнМи – постаралась?
«… как сообщило Корейское агентство по космическим исследованиям, впервые, за всё время существования корейской космической программы, будет осуществлён запуск искусственного спутника Земли. Особенностью планируемого к выведению космического аппарата является то, что он полностью разработан и изготовлен силами научной и электронной промышленности страны. Это несомненный шаг вперёд, после которого Корея займёт достойное место среди стран-участниц освоения космоса. Запуск космического аппарата приурочен ко дню независимости Кореи…»
О! Корейцы спутник запускают! А я же, то парням на шею кидаюсь, то по больницам бока отлёживаю. Какая пропасть – космос и айдольство! Как я низко пал! Впрочем, я даже и не падал. Неоткуда было… Может, кинуть всё, да пойти в науку? Предварительный результат сунын у меня был хороший, если сдам на высокий бал, возьмут в любой из университетов…
Я задумываюсь, пытаясь представить, как это может выглядеть. Типа: сижу я за столом, делаю расчёт траектории, по которому потом запускают спутник, и все смотрят в небо и говорят – «Вау, Серёга, ты гений!»
Представляю секунд десять. Выглядит круто. Но тут приходит простая мысль – «а за университет платить нужно.» А где брать деньги? Тут же, следом за первой, приходит мысль вторая – «а девчонок к серьёзной работе здесь не подпускают. Их задача – кофе красиво разносить…» Будешь потом всю жизнь воевать за право понажимать на кнопки…
Образ меня, учёного, тускнеет и, колеблясь, плавно уплывает вдаль.
«Ну его!» – решаю я, вновь возвращаясь на бренную землю и крепко упираясь в неё ногами. – «Звёзды, это, конечно, хорошо, но кушать хочется всегда. Лучше я тут буду звездой. Вероятность ею стать, примерно, процентов, эдак, пожалуй, в девяносто. А стать учёным-исследователем, это фифти-фифти, как говорится. Хорошо, если шанс будет процентов в тридцать. И собственно, ради чего? Этих спутников на орбите – как грязи. Астрономы уже жалуются, что из-за них звёзд не видят…»
Вздохнув, вновь возвращаюсь мыслями к нескольким прошедшим дням. А именно, к ЧжуВону и моему броску ему на шею. Конечно, можно объяснить сей внезапный поступок эйфорией от случившегося «акта творения» … Футболисты, вон, как гол забьют, чуть ли не в дёсны уже целуются и ничего им никто не говорит. Почему в моём случае это нужно воспринимать как-то иначе?
А тот бред, по поводу создания чжувоновского агентства с моим участием, можно списать на свою повреждённую голову и слабость протекавших в ней тот момент мыслительных процессов, но … «Меня терзают смутные сомнения!» – как сказал один известный киногерой. Почему моё общение с этим «драным принцем» всегда приводят какой-то невообразимой фигне, которую в нормальном состоянии, в трезвом разуме, как говорится, не то, что сотворить, придумать невозможно?! Тупею я что ли, в его присутствии? Может, это что-то такое-эдакое, на «нижнем уровне»? Подсознательное? Типа, действия мужских гормонов? Тело-то у меня – женское! А у него – мужское! Он, их, значит, испаряет, а я вдыхаю, и у меня – мозги отказывают! …