Айка вновь оседлала его и, ускоряясь, поднималась то вверх то вниз. Он, как и прежде обезумев от наслаждения мял ее красивую грудь, сдавливал соски. Ее волосы, ниспадая, закрывали его лицо, попадая ему в рот, проникали в горло - он задыхался. Наконец он почувствовал, что вот-вот должен извергнуться, член напрягся и затрепетал, как огонь факела. Но Айка почувствовала это, сжала своими внутренними мышцами промежности его пенис, не давая излиться. Старик протянул девушке костяную чашу с мелко колотым льдом. Лед горкой возвышался на ней, сверкая сатанинским блеском. Она зачерпнула большую горсть и немедля приложила к пылающей, словно огонь мошонке мужчины. Ерошкин испытал совершенно неизведанное ощущение - болезненное охлаждение переросло в бесконечное наслаждение разрывающее сердце чудесным переживанием удовольствия. Казалось каждая его клеточка пережила дивный, ни с чем не сравнимый оргазм. Он, окончательно лишенный сил, лежал и равнодушно смотрел сквозь отверстие в вершине вежи, где в переплетение длинных жердей было видно звездное небо. Айка туго обхватила его член колечком из сомкнутых пальцев большого и указательного, ухватила его у основания. Сделав такое же колечко на другой руке стала, сильно сдавливая двигать снизу вверх - выжимать остатки спермы. Каждый раз, выдаивая каплю, она с наслаждением стонала и слизывала ее языком. Ерошкину казалось, что он словно каучуковый воздушный шар с каждой каплей уменьшается в объеме и исчезает. Все меньше и меньше. И вот он уже маленькая точка во вселенной. Все его больше нет, только темнота, черный мрак.
***
- Старик-то, которого вы нашли Максим Самсонович, уж больно кого-то напоминает.
Владимир Силантьевич Смирнов, доктор из поселка Дальнего выпил рюмку водки и задумчиво посмотрел на полицейского.
- И одёжа, что была найдена в развалинах старой вежи, рядом, та, что была на Ерошкине, - все так же задумчиво глядя на него проговорил он, - а что там говорил лапландец, когда вы обнаружили тело?
Максим Самсонович выпил свою рюмку, высоко запрокинув голову, довольно крякнул, закусил моченой брусникой.
- Хороша-а-а водочка, - восхищенно сказал он, - из чего же вы ее мой любезный друг делаете?
Он сидел со своим давним приятелем у него дома, обсуждая разные новости, коих было совсем немного в их жизни. Чем еще заняться долгими темными вечерами среди бескрайнего снежного пространства.
- Да нес какую-то околесицу - Айка, Тэнкэ. У этих нехристей одна языческая суеверия на уме.
- Уж не скажите, любезный Максим Самсонович. Уж не скажите, - не выходя из состояния глубокой задумчивости, сказал доктор, - у местных туземцев есть поверье, что Айка и Тэнкэ когда-то были братом с сестрой. Они очень любили друг друга и совершили грех кровосмешения. Племя изгнало их, обрекая на верную смерть среди снега. Айка прокляла свое племя, пообещав, что смерть не придет к ней, каждый год она будет забирать у одного из мужчин жизнь, чтобы продлить свою.
- Ах, Владимир Силантьевич, голубчик, мой, ну не уж-то и вы верите в эти выдумки?! Ну не уж-то вы думаете, что этот старик и есть наш несчастный Ерошкин. Вы же цивилизованный человек.
- Все может быть, - грустно сказал Смирнов.
И помолчав, добавил.
- А так ли уж он был несчастен, Ерошкин?
По заснеженной тундре быстро неслись нарты, запряженные оленями. Легкий снег вихрился за полозьями, звезды россыпью мерцали на черном бархате небосвода. В нартах сидела красивая девушка и молодой мужчина. Она нежно прижалась к нему счастливо глядя ему в глаза.
- Айка любит Тэнкэ. Я снова вернула нам молодость. Теперь у нас впереди целая жизнь.
Молодой мужчина, улыбаясь, нежно прижал девушку к себе.
Конец