– Как ты узнал, что я живу здесь? – наконец спрашиваю я.
– Однажды, пока ждал лифт, увидел, что ты заходишь в эту комнату. Это привлекло мое внимание, потому что… Знаешь, эта комната была моей.
Джош оглядывается. Должно быть, происходящее кажется ему странным.
Это кажется странным мне.
На кровати, накрытой пледом с картой Манхэттена, валяются мягкие подушки. Помимо стандартной мебели я впихнула в комнату узкий антикварный шкафчик, в котором теперь держу книги всех мастей – романы, научно-популярную литературу, комиксы. На столике у кровати стоит лампа на изогнутой ножке, а на окнах висят кружевные занавески. Вместо постеров я развесила по стенам на специальных держателях шарфики и украшения. В шкаф не влезла вся моя одежда, поэтому я поставила еще и комод под казенные школьные полки. Стену, у которой располагаются крохотная раковина и такая же кукольная душевая, украшают полочки со средствами для ванной и душа. На столе разложены стопки учебников и тетрадей, а ручки, карандаши и маркеры, как букеты, стоят в ярких стаканчиках.
– Знаю, что эта комната была твоей… – признаюсь я.
– Почему ничего не сказала? – Джош вопросительно приподнимает темные брови.
Я пожимаю плечами, но он просто кивает, словно все понимает. И я думаю, так оно и есть. Он нервным движением засовывает руки в карманы.
– Ты все еще стоишь в коридоре. – Я качаю головой. – Входи.
Он заходит, и дверь за ним захлопывается.
– Осторожно! – Я беру учебник и засовываю его под дверь, чтобы та не закрывалась. – Ты же знаешь, что Нейт ввел новые правила.
Я чувствую себя идиоткой.
Но Джош выглядит озадаченным, и я понимаю, что он ничего не знает, потому что пропустил речь Нейта, поэтому я быстро ввожу его в курс дела.
– Мне не нужны проблемы, – добавляю я. – Потому что Нейт может запретить Курту приходить в мою комнату, нас и так уже поймали один раз.
Это произошло на второй день, во время проверки комнат. Мы отделались предупреждением, но после этого большую часть вечеров проводили в «Домике на дереве», нашем секретном убежище через реку.
– Да. Конечно. – Джош потирает шею.
Он хочет уйти!
Я начинаю паниковать. Не знаю, зачем он пришел, но уверена, что у меня разобьется сердце, если он просто возьмет и уйдет. Я машу в сторону стула. Джош принимает приглашение. Я же опускаюсь на краешек кровати, еле сдерживая вздох облегчения, нервным жестом разглаживая складки на юбке, и принимаюсь внимательно рассматривать накрашенные коралловым лаком ногти на ногах.
– Она преобразилась, – наконец говорит Джошуа. – Комната, я хочу сказать. Когда я тут жил, тут всегда был такой бардак.
Я убираю непослушную прядь за ухо, но она снова выскакивает, опускаясь мне на лицо.
– Спасибо. – Я поднимаю взгляд, заставляя себя посмотреть в глаза любимого. В его удивительные глаза орехового цвета. Живот крутит от волнения. – Моя мама занимается оформлением витрин. Она всегда говорит, что даже небольшие помещения могут быть красивыми.
– Сложно найти комнату меньше этой.
– Уверена, ты не раз видел праздничные витрины в супермаркетах, на которые сбегается посмотреть вся округа. Мама оформляет такие в «Bergdorf Goodman»[15].
– Круто! – с восторгом говорит Джош и подается вперед. – Твоя мама француженка, верно?
Мое сердце начинает биться чаще, как и всегда, когда он что-то вспоминает обо мне.
– Да. Сначала она работала здесь, во Франции, но потом переехала, потому что в Америке ей предложили лучшие условия. Там она познакомилась с моим папой и… осталась.
Джош улыбается:
– Ничего себе.
– А как познакомились твои родители? – спрашиваю я, и мне действительно интересно.
– В юридической школе. В Йеле. Скучная история, – пожимает Джош плечами.
– Уверена, им она не кажется скучной, – смеюсь я.
Он тоже смеется в ответ, но моя улыбка быстро испаряется.
– Где ты пропадал на этой неделе? – спрашиваю я. – Ты заболел?
– Нет. Я в порядке. – Джошуа снова выпрямляется, и выражение его лица становится непроницаемым. – Это из-за Суккота[16].