Блять!
На это нет времени.
Глаза Экрю удивленно распахиваются, когда в один прыжок я преодолеваю добрых четыре метра. Он не успевает направить револьвер, но нож в другой руке очерчивает траекторию к горлу. Там нет хитина. Лезвие вспорет тонкий слой кожи с той же легкостью, что и паутинку. Обнажаю зубы. Уж вцепиться в глотку я смогу и с порванной шеей.
Сейчас прольется кровь, - успеваю подумать я, прежде чем все переворачивается с ног на голову.
Барабанные перепонки взрываются болью от пронизывающего рева монстра. Сверху сыплются камни. Что-то перехватывает меня в полете и дергает назад. Кажется, ребра вот-вот лопнут.
Затылок ударяется о пол, а сверху давит невероятная сила. Грудину рвет на части, и только вколотый транквилизатор не позволяет отключиться от боли. Зрение проясняется, и я вижу лапу, вдавливающую меня в пол. Монстр нависает надо мной, скалясь во все свои сто-сорок-черт-его-знает-сколько-зубов.
Глава 7
Глава 7
Кожа приходится в пору.
Она хорошо тянется и удивительно приятна на ощупь. На Изнанке такого нет.
Существо делает первый глоток спертого воздуха и заходится в кашле. Грудная клетка и ребра в норме. Что-то не так с легкими. Они не столь чисты, как казалось изначально. В них сидит болезнь. К счастью, для твари эта мелочь незначительна. Немного подкорректировать гены и яд испаряется в одно мгновение.
Запахи отрубает резко. Рецепторы человеческого тела примитивны. Они не способны воспринимать большое количество информации. Впрочем, большего не требуется. Всего-то и надо: пробраться по другую сторону двери, а там можно развернуться на всю катушку.
Монстр обхватывает себя верхними конечностями (руками?) прощупывая тело снаружи, чтобы исключить внешние пробоины. Кожа гладкая, мягкая, без внутренних шипов и мешочков с ядом. Это до сих пор сбивает с толку. Человеческие тела такие бессмысленные!
Существо хочет подобрать сравнение подобной нежизнеспособности, но не может найти. В его мире нет ничего столь же слабого и беззащитного.
Осмотр продолжается.
Броня особи – тонкие обрывки материи, сотканной из переработанных растений. Хочется содрать их с себя. Ткань сковывает движения и грозится запутаться в ногах.
Тварь медлит. В этом теле она более уязвима. Ее плоть изменилась, чтобы облачится в человеческий вид. Тварь не должна позволить сбежавшим особям атаковать ее до тех пор, пока не вернется в привычное состояние. Поэтому клочки брони остаются.
Первый шаг дается с трудом. Строение позвоночника непривычно. Не хватает хвоста и кисточек на ушах, чтобы выразить недовольство. Хочется зарычать, но голосовые связки тонки и слабы. Они не смогут передать весь спектр переполняющих эмоций.
Второй шаг дается лучше. В этот раз тварь взмахивает руками, чтобы удержать равновесие. Раскрывает рот, чтобы издать победное рычание, но вместо этого… ойкает.
Тварь замирает.
Повторяет движение.
- Ой.
Особи, которых помнит существо, не издавали подобных звуков. Что это должно значить? Это выражение боли? Страха? Гнева? Готовности к битве? Очередная загадка человеческого рода.
Страж подземелий проводит повторный осмотр. На физическом плане нет подсказок и монстр лезет дальше. Мозг сохранил остатки воспоминаний. Воспоминания таят в себе чувства и эмоции. Темная тварь не понимает их, но окунается в них с головой. Она заглатывает клубок воспоминаний. Те отдают сладостью на кончике языка. Существо находит ей правильное определение – сливочная помадка. Это клочок памяти из детства. Вместе с ней незваной гостьей является новое чувство. Имя ему – смятение.
Существо хапнуло больше, чем планировало.
Оно больше не Оно. Не страж подземелий, оставленный Хозяином. Не надзиратель. В одно мгновение оно перестает существовать в неопределённости. У него появляется пол, возраст и имя. Конечно же у существа и раньше все это было, но впервые оно осознало себя как личность. И словно гром среди ясного неба, словно стайка пикси, впорхнувших в окно, словно жалом ахаш в брюхо, приходит три истины, что выстраивают новую систему самоидентификации относительно приобретенного тела.