Глаза больной особи мечутся. Он ищет ответ, но его нет ни на полу, ни на потоке, ни царапинах, оставленных на голых стенах подземелья. Он падает на колени, обхватывая руками ногу другой особи. Он шепчет слова о племяннице, сестре, единственном ребенке и об ужасных людях, что преследовали его семью.
Тварь не видит смысла в его словах.
Смелая особь тоже.
Глупому человеку нравится обманываться. Он готов унижаться, готов пожертвовать собой ради призрачной иллюзии. Но смелая особь иная.
Щелкает металл.
Последняя грань между жизнью и смертью дает трещину.
Это убьет ее! – отчетливо понимает тварь и ее страх впервые реален. Две особи, что гораздо слабее, закончат ее существование. Она падет от рук слабых, с позором невыполненного обещания.
Она не может этого допустить!
Тварь поворачивает голову и упирается взглядом в тусклые глаза больной особи. Губы молвят.
- Дядя Эрб?
***
Ногти скользят по полу. Успеваю пожалеть, что рано вернула руке человеческую форму. Пальцы слабые и липкие от сукровицы. Ноги сучат в пустоте провала.
Не то что бы я боюсь высоты, но ломать позвоночник совсем не хочется. Не та это рана, что легко себя залечит. Лежала я как-то разбитой куклой на холодном и жестком полу, страдая от мучительных спазмов и срастающихся связок. Это очень скучно, грустно и заставляет задумываться о многом.
Пытаюсь подтянуться.
Терплю неудачу.
Ищу взглядом за что зацепиться и натыкаюсь на колдуна. Землетрясение не обошло его стороной. Мужчину отбросило назад в сугроб и припорошило стеклянным снегом с верхушек гор. Снег сверкает в лучах солнца, едва пробивающегося сквозь громоздкие тучи, и он, так же восхитительно красив, как и смертельно опасен.
Колдун стряхивает хрустальную пыль с волос. Неловкие движения приводят к тому, что белые песчинки наносят дополнительные раны. Когда он справляется со жгучим крошевом гор, замечает меня.
Я все еще держусь за часть механизма, сдвигающего дверь, и продолжаю месить ногами пустоту. Проклятая рука теряет чувствительность и разжимается.
Колдун не раздумывая бросается ко мне.
В его интересах, чтобы я упала, - приходит мне в голову. – Теперь, когда наш договор закончен, и колдун выбрался наружу, он не должен быть заинтересованным в моей сохранности.
Но он помогает.
Паутинка на его лице наливается яркостью. Мужчина потерял много сил. Ему тяжело меня держать, но он не отпускает. Хватает за рукава потрепанной куртки и тянет.
Времени разбираться в колдунских мотивах нет.
- Падай, - говорю я.
Что-то меняется в его лице, а потом он понимает. Рывком откидывается назад на спину, утягивая меня за собой. Белоснежная шапка стеклянного снега пушком разлетается в стороны со звенящим хрустом. Наваливаюсь на мужчину сверху. Рукой, что в перчатке, попадаю на землю, другой - колдуну в грудь. Брезгливость брезгливостью, а ранить себя я не намерена.
- Что это было? – спрашивает нежданный спаситель.
Он вообще не очень любит конкретизировать свои вопросы, - мысленно замечаю я и задумываюсь: бессмысленная таинственность – часть колдунской культуры или индивидуальный дебилизм?
- Древний добрался до несущих стен. – Отвечаю я, откатываясь в сторону и пялясь на небо. Рецепторы подавлены, и я теряюсь в пространстве.
- Намеренно?
– Да. - Беспорядочные серые частицы мечутся вихрями, застилая небо. Ситуация на земле в десятки раз хуже. На расстоянии вытянутой руки сплошная серебристая мгла, готовая в любой момент озлобиться и сожрать неосторожного путника на обед. - Или просто в бешенстве разнес весь этаж.
Марево иллюзии спадает. Вскакиваю на ноги.
- Как же мне обратно вернуться? – ужасаюсь я, представляя, как вся электроника к ахашам летит в металлическую бездну.
Куртка покойного рейт-маршала хорошо защищает от блестящего крошева, но со всем не спасает от глупых идей.