Говорят, настоящие кимпуруши могут полностью превратиться в зверя. Чистокровные, входящие в свиту номарха, способны принять форму тварей с Изнанки и даже взять часть их способностей. Истинные кимпуруши, те, что остались в легендах, меняли облик, как перчатки, и не знали ограничений для своих трансформаций. Что же касается полукровок… Им не следовало жить.
Первое, что я вижу - аура статичной силы. Следом – искореженное звериными генами человеческое тело.
Его скелет вытянулся. Бугры мышц вздымают вены. Руки, преобразовавшиеся в лапы-клешни, покрывает рябь. Удлинённые кости переходили в когти. Почти как у меня, но без чешуи или хитина. Они все также обтянуты кожей. Когти длинные, загнутые и очень опасные. Вряд ли проломят железобетонную стену, но вот выдрать из человека позвоночник – запросто.
Его черты лица заострились, придавая миловидному лицу хищнические линии. Челюсть выдвинулась вперед. Удлиненные клыки торчат из-под верхней губы, готовые в любой момент разорвать кому-нибудь глотку. А глаза пустые-пустые, такие, что кажется за ними никого нет.
Курта не выдержала подобных перевоплощений и болталась на полукровке черным рваньем, так что, совсем голым он не был. Серая шапка Роза осталась где-то в катакомбах, позволяя увидеть золотистую гриву волос, что спускалась до плеч. Она была действительно золотистой. Не как настоящее золото или безумные оттенки кожи чистокровок, а как пустыня Изнанки. Как песчинки, усыпанные лунным светом и пыльцой холодных звезд, если бы таковые были с той стороны мира.
Вот кем был Роз - генником, что создавался для силы, но чудом отхватил красоты от своих выставочных собратьев. Кто бы мог подумать.
Полукровка делает мощны прыжок и в один момент разрывает расстояние между нами. Дверной проем и разверзнувшаяся яма для него не препятствие.
Пуф – и снежная пыльца разлетается в стороны, прочь из-под его гаргульих лап.
- Алек? – вновь зовет его колдун, обращая внимание на себя.
Голова кипмпуруши поворачивается на голос, но без какого-то узнавания.
- Знаю, у нас не все заладилось, - продолжает добровольный смертник, - но без меня с острова не выбраться. Помнишь?
- Он тебя не слышит, - говорю я.
- Почему?
- Разве не видишь? Свет горит, но дома никого нет.
Рваные лоскуты ауры колышутся будто камыши на ветру. Они настолько тонки, что сквозь них на меня скалится бездна.
- Алек умеет себя контролировать. Правда Алек?
Полукровка не отвечает. Он надвигается на нас. Мы отступаем.
Я раздумываю о последствиях еще одной трансформации. Она разорвет человеческую личину на части. А жить на поверхности в родной форме слишком сложно. Я не могу себе позволить уйти на Изнанку. Но если выбора не будет, то придется чем-то жертвовать.
Кошусь на колдуна и тихо вздыхаю.
Его ободранная шкурка с меткой бури не сядет на мне как надо.
Мужчина ловит мой взгляд и решает, что это отличный повод продолжить светскую беседу. Ага, самое подходящее время.
- Я видел других генников. Только молодняк не может себя контролировать. Алек не из таких. Что с ним творится?
- Думаешь, я знаю?
Он пожимает плечами.
- А знаешь?
Мы движемся спиной назад. Ускорять темп нельзя! Бежать тоже. Кимпуруши движется за нами, как мотылек за светом. Или голодная собака за сочным куском мяса.
Я думаю, что хуже уже не будет, поэтому делюсь наблюдениями.
- Он ранен.
- Разве? Крови не видно.
- Не телом, а душой. Ну, тем, что у него вместо нее.
У таких как я, колдун и кимпуруши – вместо души что-то другое. Суррогат из материи, что сложно понять и представить. Я не умею видеть души. Я не особо знаю, как разглядеть сущность. Но ауру – оболочку, щит, на котором остается малейшая царапина мира, я вижу ясно. У Роза она представляет зияющую дыру. Не шаймирский сыр, состоящий из сплошных дырок, а нечто более пугающее.
- У него есть душа! – повышает голос колун, и его слова возвращаются в рычании кимпуруши.