— Вы понапрасну сотрясаете воздух, — бросил Мургейт. — Идем, Хелен, верни доктору побрякушку. Нам здесь больше нечего делать.
Однако выражение глаз Хелен — таких же черных, как и предложенная Нарбондо жемчужина, — давало понять, что сама она так не считает. И в тот же миг доктор, утвердившись в своем мнении насчет женщины, прыгнул вперед с ножом в руке — тем же клинком он зарезал Мэри Истман и многих других до нее. Нарбондо полоснул лезвием по горлу Мургейта и стремительно отскочил назад, чтобы его не забрызгало кровью.
— Да, — хмыкнул он, — действительно нечего.
С широко раскрытыми от изумления глазами Мургейт приложил дрожащую руку к ране, пузырящейся кровью, и рухнул на колени. Потом сжал рану сильнее, отчаянно стараясь сделать вдох и остановить поток крови.
— Хотите, оставьте безделушку у себя, а нет, так верните, — как ни в чем не бывало обратился горбун к Хелен. — В любом случае у меня имеется интересное предложение, весьма выгодное для нас обоих. Пожалуй, вам следует выслушать его, прежде чем принять решение, — он указал на его светлость. — Как видите, выбор есть всегда.
XXXIV
БИВАК ДЯДЮШКИ ГИЛБЕРТА
Дирижабль покачивался футах в шести над ровной песчаной площадкой недалеко от огромного арабского шатра Гилберта Фробишера — точнее, нескольких палаток, а также солнцезащитных навесов со свернутыми, чтобы их не сдувало редкими, но нешуточными порывами ветра, боковыми сторонами.
Корма и нос корабля с обеих сторон были привязаны толстыми тросами к длинным деревянным кольям, глубоко забитым в утрамбованный песок. Из открытой двери гондолы — хотя ее уместнее было бы назвать люком — спускалась веревочная лестница с деревянными ступеньками, излишек которой исполинской улиткой лежал на земле.
От берега Египетского залива бивак отделяла гряда высоких дюн, так что с какого-либо судна на воде или же с тропинки вдоль берега шатер не просматривался. Сент-Ив склонен был полагать, что благодаря данному обстоятельству уединенный и комфортабельный лагерь до сих пор и не разграбили головорезы Нарбондо или банды речных пиратов и контрабандистов. Дым костра, естественно, был хорошо заметен и издали, однако он ничем не отличался от того, что поднимается над утлой стоянкой путешественника-одиночки.
В лагере напряженно ожидали прибытия Джека, Табби и Дойла — полдень давно миновал, а троица все не показывалась. Лэнгдон, отправивший им телеграмму еще по прибытии и встревоженный не на шутку, беспрестанно поглядывал на карманные часы. Он не имел права просить, но для реализации плана нападения на весьма многочисленную банду головорезов, замеченную утром с борта дирижабля у печально известного «Тенистого дома», ему отчаянно требовалась помощь. Трактир был указан на карте Мертона, но и без нее всем в округе было известно местоположение заведения с чрезвычайно скверной репутацией — легендарного прибежища контрабандистов, действовавшего здесь чуть ли не с доримских времен.
Нервничая и коротая время за чаем со свежими маффинами с клубникой, Сент-Ив наблюдал за обитателями бивака дядюшки Гилберта.
Сам почтенный орнитолог до забавного походил на своего племянника, в том числе и в плане полноты, различий же, кроме возраста, конечно, наблюдалось два: полностью лишенная растительности макушка Гилберта Фробишера ярко сияла на солнце, а на носу красовались очки с толстыми стеклами.
В экспедицию старик прихватил своего слугу — высокого и подтянутого мужчину по фамилии Барлоу, несомненно, весьма расторопного, но не далее как позавчера подвернувшего ногу — провалился в кроличью нору. Теперь поврежденная конечность с шиной на лодыжке покоилась на скамеечке.
Еще присутствовал давний товарищ Гилберта мистер Ходжсон, тоже увлекающийся орнитологией — весьма деятельный для своего преклонного возраста маленький кривоногий старичок.
В данный момент он был поглощен изучением поразительно обширного собрания перьев и яиц — синих, розовых и крапчатых, аккуратно разложенных в соответствующих гнездах. Увлечен он был своим занятием настолько, что практически не участвовал в беседе — во всем мире для него едва ли существовало хоть что-то, кроме сей драгоценной коллекции. Устроившись за широким деревянным столом, мистер Ходжсон увлеченно строчил в блокноте, то и дело вскакивая и рассматривая устройство того или иного гнезда или форму яйца, а затем дополняя свои записи.