Трех его друзей с багажом, основной частью которого являлись два деревянных ящика с выжженным по бокам клеймом лавки Глисона — идея, конечно, принадлежала Табби, что было весьма мило с его стороны, вот только, учитывая продуктовое изобилие в лагере Гилберта, прибавлять морю воды определенно было незачем, — уже переправляли на сушу на ялике, во время плавания болтавшемся на буксире. Но дожидаться открытия ящика в планы Сент-Ива не входило — он рвался в бой. Пожалуй, никогда прежде его так не угнетало слишком неторопливое развитие событий.
Наконец ялик уткнулся в берег, Табби вручил гребцу деньги и вместе с Дойлом и Оулсби выбрался на песок. Хасбро и Джек взяли ящик побольше, Табби потащил поменьше. По пути он представил старому орнитологу Дойла и напомнил, что с Джеком тот уже знаком, что неизбежно повлекло за собой бурную серию рукопожатий и воспоминаний, а затем племянник с дядей, вылитые братцы Труляля и Траляля, двинулись вверх по дюне.
— Нам удалось кое-что выяснить, — сообщил Дойл Сент-Иву, пока они стояли у самого прибоя. — Впрочем, по большей части о значении открытий остается только гадать, но, возможно, вместе мы что-нибудь да сообразим.
— Полагаю, обед будет готов с минуты на минуту, — отозвался Лэнгдон, — так что поговорим за едой и либо доберемся до сути дела, либо нет. Моя основная цель остается неизменной: я намерен предпринять еще одну попытку освобождения сына, как только проанализирую все, что нам известно или необходимо узнать. И еще меня терзают опасения, что Нарбондо вот-вот устроит в Лондоне взрыв, который может повлечь за собой многочисленные жертвы.
— Согласно добытым сведениям, во вторник, — подключился Джек и вручил Сент-Иву пачку изъятых у де Грота бумаг. — Либо завтра, либо через неделю.
— Судя по бурной деятельности в окрестностях «Тенистого дома», завтра, — предположил Лэнгдон, и все двинулись в лагерь. По пути Сент-Ив размышлял, действительно ли до осуществления зловещих планов Нарбондо остается лишь день. Если так оно и есть, тогда парочка с греческим огнем, которую они с Хасбро видели сегодня утром на набережной, лишь малая составляющая заговора. Взрыв Флитского водостока произвел немалое впечатление на людей и власти, однако, если страхи Матушки Ласвелл хотя бы отчасти оправданы, осуществленное злодейство окажется камерной репетицией грядущей полномасштабной катастрофы. И вряд ли, продолжал логические построения Лэнгдон, у Нарбондо есть время для работы над выделыванием новых черепов-светильников для пресловутого заказчика, коли он завтра надеется открыть врата в страну мертвых. Доктор ведь владеет Айлсфордским черепом — его, так сказать, «сезам, откройся!». Не исключено, что он совершил похищение Эдди все-таки из мести — из мести и для получения выгоды: Нарбондо вымогал у Сент-Ива огромный выкуп, одновременно рассчитывая получить плату и от заказчика. И в итоге надул обоих, а Лэнгдона еще и заманил на Клиффскую топь, удалив его из Лондона. Кое-какие из этих предположений, а то и все, могут оказаться верными. Или никакие.
В ожидании обеда Сент-Ив просмотрел бумаги де Грота, ничуть не удивившись тому обстоятельству, что пресловутым заказчиком детского черепа является Мургейт. Амбиции политикана тоже изумления не вызывали — для таких, как он, любая гнусность хороша, — а вот запланированное ради достижения цели убийство королевы… Неужто этот тип так далеко зашел в своей мании величия, что осмелится покуситься на Британскую корону? Нарбондо, понятное дело, пришел в восторг, получив шанс манипулировать подобным персонажем.
Наконец начался обед со сменами блюд: рыба под чесноком, запеченная в вине и пряностях и политая маслом, рагу из ягненка, приправленное гвоздикой, перцем и корицей, и бутылки индийского светлого эля, сваренного близким другом Гилберта из Восточного Сассекса. Вычищая подливку корочками хлеба, старый орнитолог отчитался о легендарной дрофе, которой он так и не обнаружил, зато зарегистрировал тридцать четыре вида других птиц, из которых подстрелил и съел лишь три особи.
Тем не менее до утраты надежд дело не дошло: какой-то тип божился, будто видел дрофу весом фунтов под пятьдесят совсем неподалеку, прямо на открытом лугу. Свидетель, правда, был не совсем трезв, но ведь спиртное никоим образом не превращает человека в лжеца, резонно рассуждал дядюшка Гилберт. Скорее, верно обратное. Однако вероятность, что пьяница обратил внимание на чрезвычайно жирного ягненка, оставалась…