— Чушь полнейшая, сэр, — отрезал Гилберт. — Гай Фокс был дурак, поэтому-то его и повесили.
— Не повесили, — возразил Дойл. — Насколько я помню, он спрыгнул с плахи и сломал себе шею.
— Так или иначе, насчет пыли все однозначно, — отмахнулся дядюшка, — и вот почему. Если бы на дне того угольного бункера лежало совсем немного пыли — только чтобы на ней оставались отчетливые отпечатки ног, но она вся поднялась бы в воздух, — грохнул бы взрыв, хотя, пожалуй, не очень мощный. Все дело в минимальной взрывоопасной концентрации, как выражаются специалисты. Впрочем, это не слишком точная наука, в особенности применительно к крупному строению. Но для угольного бункера рассчитать эту концентрацию гораздо легче. И если она достигнута, то чем больше пыли, тем мощнее взрыв. А ежели нет, то пыль вызывает лишь удушающий эффект. И вот что еще: наличие угольного газа, как это зачастую бывает, приводит к поистине чудовищному результату. — Гилберт отправил в рот кусочек рыбы, наткнулся на кость и выплюнул кусочек в траву. — Прошу прощения за свои манеры, — прокомментировал он. — Итак, желаете ли вы еще что-либо узнать, профессор? Мне это весьма по душе: вы — студент, а я ваш наставник, ха-ха.
— Относительно нагрева… — начал было Сент-Ив, вспомнив оранжерею Шортера с ее керосиновыми обогревателями и лампами.
— Для воспламенения сухого измельченного бурого угля, основательно взвешенного и в достаточном количестве, — подхватил его мысль Гилберт, — достаточно малейшей искры. А уж открытое пламя точно приведет к взрыву. Пароход мистера Дойла подвергался величайшей опасности, принимая во внимание неизбежные искры на палубе. Поскольку нагрев уже имел место, взрыва удалось избежать лишь потому, что не образовалась взвесь.
Лэнгдон встал и кивнул. Теперь ему стало все ясно. Но время стремительно уходило, и это тревожило его все сильнее.
— Джентльмены, — начал Сент-Ив, — кажется, теперь я все понял. Как мне представляется, Нарбондо и лорд Мургейт намереваются совершить ужасное злодеяние на завтрашней церемонии в соборе Оксфордских мучеников, накачав в церковь угольную пыль и воспламенив ее либо посредством греческого огня, либо при помощи какого-то другого источника жара. Хасбро рассказал мне, что на празднестве ожидается сама королева в сопровождении множества сановников. И бог его знает, сколько тысяч зевак еще соберется. Сомневаюсь, что нам удастся отменить церемонию собственными силами, а план Нарбондо настолько необычен — и в этом вам придется поверить мне на слово, — что уговаривать вмешаться полицию или армию будет попросту глупо. Так что во избежание полного провала я намереваюсь предпринять попытку освобождения своего сына прямо сейчас, и к черту неудачников! Если кто желает ко мне присоединиться вновь — милости прошу. Долг перед короной, однако, требует также нашего немедленного отбытия в Лондон, чтобы постараться предотвратить катастрофу — если я действительно прав, — закончив свою речь, Сент-Ив принялся приводить в порядок оружие, которое они с Хасбро прихватили с собой — старые добрые револьверы неплохо зарекомендовали себя на Ангельской аллее. Хотя цель и не была достигнута, благодаря им все остались живы.
Гилберт, совершенно сбитый с толку внезапной сменой темы разговора и столь откровенно воинственной речью, заморгал и оглядел собравшееся за столом общество донельзя изумленным взглядом.
— О каком это освобождении вы толкуете? — наконец вопросил он. — Я заметил озабоченность на вашем лице, когда вы спустились с дирижабля, профессор, но кто я такой, чтобы вмешиваться в чужие дела? Но раз уж вы заговорили об этом во всеуслышание…
— Доктор Нарбондо, которого вы наверняка помните, похитил моего сына.
Лицо старика потемнело от гнева, он вскочил и разразился тирадой:
— Боже мой! Последний раз, когда мы видели этого грязного мерзавца, он удирал на подлодке, словно напуганная крыса. Табби, ну ты же помнишь. Я еще сказал тебе, что нам нужно пристрелить его на месте, пока есть возможность.
— Мы сделали, что было в наших силах, дядюшка. Нам никак не удалось бы пристрелить его внутри глубоководного корабля.
— Да уж, оружие мы тогда прихватили неподходящее, оплошали. Но теперь-то у меня есть отличное ружье! Этот тип, несомненно, жаждет мести и потому пошел на такое злодейство.
— Полагаю, вы правы, сэр. Месть и еще кое-что, — отозвался Сент-Ив.