Отряд двинулся дальше по тропинке, которая вывела их к заливу и затем свернула вдоль извилистого берега. Мальчишка рассказал о мельнице и запасах угля и том, что Нарбондо ест угольную пыль на завтрак, а потом о лорде Мургейте и женщине по имени Хелен, о доброте Джорджа и его смерти от рук Макфи и карлика Снида и, наконец, о внезапном появлении из туннеля Билла Кракена, благодаря чему Финну с Эдди и удалось сбежать. Сент-Ив слушал парнишку с изумлением и тревогой: Кракен застрелен — хотя, возможно, все еще жив, да поможет ему Господь, — а Эдди один-одинешенек в лесу, кишащем головорезами.
Обеспокоило его и то, что Нарбондо, судя по всему, ожидал нападения Кракена. Негодяй словно имел дар предвидения. А вот смерть Джорджа задела Лэнгдона за живое. Как же все-таки это несправедливо — если, конечно же, существует в мире такая вещь, как справедливость. Похоже, все-таки не существует. Джордж попытался искупить свои грехи, и за это его убили. Можно, впрочем, взглянуть и иначе: он навлек на себя насилие, но в конце жизни обрел милость Господню — или хотя бы просто облегчил свою совесть.
Вероятно, всем им воздастся на том свете, пока же, однако, предстояли дела на этом. Сент-Ив разглядел за деревьями «Тенистый дом» как раз в тот момент, когда на него указал Финн. И кругом было тихо-тихо — ни единого звука, сопряженного с деятельностью — абсолютно любой, а тем более с такой кипучей, какую они наблюдали из гондолы дирижабля. Лишь чайки кричали над заливом.
Тропинка вдоль берега залива — точнее говоря, это был край литорали[60], который с начинающимся приливом постепенно уходил под воду, — отлично просматривалась из старого навеса для лодок, скрытого среди деревьев. Оттуда-то Нарбондо и разглядывал в подзорную трубу компанию, движущуюся вдоль кромки воды.
Этот ужасный мальчишка все-таки жив — стало быть, Коржик, бросившийся за ним в погоню с полчаса назад, успеха не добился. А тот одинокий выстрел, весьма вероятно, оборвал его многообещающую карьеру — впрочем, по мнению Нарбондо, вполне своевременно, поскольку из-за собственных бесчинств Коржик потихоньку выживал из ума. В свое время он был довольно забавен, но раз его время прошло — что ж, туда ему и дорога.
Доктор заметил, что толстяк вооружен. И у Сент-Ива и его слуги наверняка имеются пистолеты, те самые, из которых они палили прошлой ночью. Назойливые все-таки типы — и опасные, этого не отнять. Да, он недооценил профессора, но на сей раз профессор недооценил его. Забавно было бы на прощание уничтожить дирижабль Сент-Ива — жаль только, времени на это нет.
Нарбондо кивнул Макфи, тот развел пары, и вскоре их баркас был готов к выходу в Египетский залив. На корме стояли бочонки с угольной пылью, прочно скрепленные меж собой и накрытые брезентом, а палуба забита людьми, готовыми выполнить любое распоряжение за достойную плату. Джордж, увы, оказался редким исключением из правила. Нарбондо мог бы даже привязаться к этому типу, если б вообще испытывал такую потребность, а криминальные таланты Джорджа были выше всяких похвал. И вот он взял и все перечеркнул — исключительно по слабости духа, именуемой добротой.
Прямо по курсу лежал узкий выход из залива, через который уже накатывали приливные волны. Нарбондо оглянулся на «Тенистый дом». Над деревьями в той стороне поднимался дым. Наверняка это Сент-Ив с дружками запалили трактир. Ну что ж, всего лишь жест отчаяния, способ выплеснуть гнев от очередного фиаско.
Меж тем устье Египетского залива осталось позади — баркас вошел в Темзу.
Сент-Ив и Табби спустились в подвал через люк в полу, и Фробишер зажег аргандову лампу, чтобы осветить сумрачное помещение. Взорам их тут же предстало тело на столе. Открытая дверь слева вела в туннель, другая, справа, оказалась заперта. Через зарешеченное окошко возле нее задувал ветерок, наполняя комнату запахами вереска и воды из пруда.
— Боже мой, — проговорил Табби, уставившись на труп. Уложенное на спину тело мужчины по груди и лодыжкам было стянуто цепями в кожаной оболочке, его потухшие глаза таращились в потолок. За головой покойника стоял шелковый цилиндр.
Рана на его горле глумливо ухмылялась, словно второй разинутый рот, подбородок и грудь обильно покрывала запекшаяся кровь. Руки покойника лежали вдоль боков, однако кисти на них отсутствовали. Эти недостающие отрубленные члены лежали на груди, как будто вцепившись в цепь, а меж двух пальцев торчала визитная карточка. Из культей, как и из горла, вылилось невероятное количество крови. Это значит, что сердце жертвы продолжало работать, то есть этот человек умер только на столе, определил Сент-Ив. Но горло ему вспороли у двери, где на каменном полу осталась огромная лужа крови. Кто-то — судя по следам, женщина — прямо по ней вышел наружу. В столешницу был воткнут мясницкий колун. Комната буквально кричала, что Нарбондо практиковал здесь вивисекцию. Простому анатому нет нужды привязывать трупы, а хирургом горбун не был. Да, долг Лэнгдона перед Финном и Биллом Кракеном просто не поддавался исчислению.