Билла Кракена в Клифф-Виллидже они отыскали довольно быстро, поскольку в деревушке каждый знал, что на болотах подстрелили какого-то человека и сейчас тот лежит при смерти в амбулатории. Пуля угодила весьма опасно, рядом с легким и артерией — чудо вообще, что Кракену удалось столько пройти по туннелям, не умерев от потери крови. К счастью, врач пулю извлек, и теперь она лежит на металлическом подносе возле койки, на которой спит раненый. Пока ему больше ничем помочь нельзя, только ждать, а уж что-что, а ждать, заверила Матушка Ласвелл Сент-Ива, она умеет. Если понадобится, готова ждать хоть целую вечность.
Дойл, Джек, Финн и Табби побежали на лондонский поезд. Теперь, когда Эдди больше не угрожала опасность, и предприятие Лэнгдона можно было считать завершенным. Его же самого настолько переполняла радость от новости, что Элис уже увезла Эдди в Айлсфорд, что мысль о возвращении в Лондон представлялась ему совершенно непостижимой.
— Они отбыли уже давно, — рассказывала Матушка Ласвелл, — наверняка уже Медуэй проехали. Вам, профессор, лучше отправиться с Хасбро за ними. Как только Биллу позволят путешествовать, мы тоже вернемся домой.
Сент-Ив кивнул, в который уж раз задумавшись о собственном долге — перед Элис, Эдди и Клео с одной стороны, и перед короной — с другой. Нарбондо необходимо было остановить, если это в их силах. Как там он сказал Элис? Что ни в грош не ставит безумную идею, будто человек способен проникнуть в страну мертвых. Однако даже тогда Лэнгдон отдавал себе отчет, что кривит душой. Какой-то частью сознания — видимо, самой иррациональной — Сент-Ив все-таки опасался, что подобное возможно. Все дело в том, что при тех обстоятельствах отрицать идею как безумную было самым простым. В конце концов, беда свалилась на них с Элис в счастливый момент их жизни, когда их ждал впереди радостный и беззаботный денек. За одним воспоминанием последовало и другое, и теперь в ушах Лэнгдона зазвучали слова жены, сказанные по его возвращении из Лондона: «Мне не нужен мертвый муж, а твоим детям не нужен мертвый отец! Ты это можешь понять?»
В тот момент он не стал вдумываться в смысл этой фразы, однако теперь — обдумывая свои дальнейшие действия и затрудняясь с выбором — слова Элис вновь зазвучали в его ушах. Помимо прочего, в двух часах ходу на север остался их дирижабль, и ему с Хасбро придется вернуться за ним. Сейчас его надежный товарищ отправился на поиски местного констебля, чтобы сообщить о трупе неизвестного, обнаруженном ими в ручье. Затем Хасбро, несомненно, должен отправиться в Лондон: поскольку Эдди спасен, долг перед короной теперь первостепенен.
Лэнгдон выглянул в окно на цветущий луг за амбулаторией, сбегающий с холма до самого леса. В лучах солнца ковер желтых, фиолетовых и белых цветов буквально излучал собственный свет. Он вдруг остро ощутил, как же любит Элис. Поэт Лавлейс[62], конечно же, рекомендовал отдавать предпочтение честной любви, однако в Питерхаузскую тюрьму угодил все же из любви к чести. Страх перед бесчестьем, размышлял Сент-Ив, зачастую столь же убедителен, только убеждать с его помощью, пожалуй, бесчестно.
— Нам с Хасбро лучше заняться своим делом, — наконец ответил он Матушке Ласвелл. — Боюсь, ваши предсказания о злодеянии в Лондоне могут сбыться.
Женщина кивнула:
— Я видела это в своих кошмарах, профессор. Вот только, скажу я вам, взгляды мои несколько переменились, после того как Билл раскрыл мне свои чувства. Пелена спала с моих глаз, и теперь я намереваюсь провести отведенное мне время жизни в «Грядущем». Пастух столь же важен, сколь и солдат, профессор, а уж о любви можно говорить целую вечность.
— Всецело согласен, — отозвался Сент-Ив, — но поверьте, наш с вами разговор двухдневной давности не выходил у меня из головы. Прошлой ночью мне приснился сон, который тоже можно было бы назвать вещим. Я совершенно не верю во все эти пророчества, вот только все равно не могу избавиться от… от некого предчувствия. — Он улыбнулся, припомнив их диспут за семиугольным столом в салоне Матушки Ласвелл для спиритических сеансов.
— О, отрицать мы все доки, профессор. Мой нынешний принцип — ничего не отрицать, но действовать по велению сердца. Теперь вера представляется мне слишком уж многогранной, она как будто меняется с временами года. Но скажите мне, сэр, видели ли вы в своем сне дверь? Возможно, там была пещера — пещера, полная огня? Ад, если выражаться точнее, — ведь именно он пришел вам на ум, да? Не поддающийся описанию ужас?
— Да. Именно это и я видел.
— Что ж, значит, мы с вами видели одинаковый сон.
62
Ричард Лавлейс (1617–1657) — английский поэт, роялист, дважды оказывался в тюрьме из-за своих убеждений.