— Здесь я полностью с вами согласен, — заявил Сент-Ив, разом отмахнувшись от всех сделанных им ранее предположений и лишь озадачившись про себя, с какой же компанией его угораздило «связаться». Похоже, и здесь его ожидания не оправдались. — Мне не терпится услышать ваше повествование, Матушка Ласвелл. Я придерживаюсь высочайшего мнения о Билле Кракене, и если он говорит, что терзающая вас проблема важна, я ни на миг не подвергаю его слова сомнению. Итак, я всецело к вашим услугам.
— Благодарю вас, сэр. — Она потянула херес и посмотрела на Сент-Ива так, будто заглядывала ему в душу. Затем поставила бокал и указала на волшебное зеркало в центре стола. — Полагаю, вам знаком сей предмет?
— Это японское волшебное зеркало, мадам. Я сам какое-то время их изучал. Поразительные игрушки. У меня даже имеется небольшая коллекция таких зеркал.
— И вы разобрались в них?
— Не так чтобы полностью. Я понял, что их отливают из металлического сплава, затем шлифовкой придают форму линзы. Потом покрывают выпуклую поверхность ртутью, оловом и свинцом и полируют. Однако у меня нет объяснений, как проецируются изображения с задней поверхности.
— Некоторые полагают, будто свойства таких зеркал определяются духовной силой.
— Лично я не склоняюсь к подобному мнению, — поспешил заявить Лэнгдон.
— Весьма разумно. Я тоже так не думаю. И все-таки существуют некоторые предметы, изготовленные человеком, которые способны… открывать двери.
— Ключи, например, — улыбнулся хозяйке Сент-Ив.
— Именно, — тоже с улыбкой ответила Матушка Ласвелл. — Вам, часом, не доводилось слышать о человеке по имени Джон Мейсон? Имя, конечно же, весьма распространенное. Он изготавливал японские волшебные зеркала — вот это зеркало на столе в частности. Лет пятнадцать назад Джон Мейсон умудрился разнести себя на куски, когда умышленно взорвал пыль в зернохранилище.
— О да, я помню если не его самого, то уж точно его гибель. Он был коллегой Джозефа Суона[16], изобретателя лампы накаливания. Его смерть произвела сущую сенсацию.
— Да, это он. Оба, как вы знаете, занимались фотохимией. Насколько мне известно, примерно за год до гибели Мейсона Суон прекратил с ним всяческие отношения. При проведении обыска в доме Мейсона полиция обнаружила несколько человеческих черепов и множество высушенных костей. Черепа оказались трепанированными, а внутрь коробки было вставлено зеркало, по способу изготовления весьма схожее со знакомым вам японским. На задней поверхности зеркал были вытравлены детские лица, причем настолько реалистичные, что не вызывало сомнений, что их репродуцировали с коллоидных негативов. Судя по всему, Мейсон пытался разработать способ проецирования изображения через глазницы черепа. А когда на территории его имения эксгумировали несколько обезглавленных останков маленьких детей, его изобличили как убийцу и признали невменяемым.
— С последним трудно не согласиться, — заметил Лэнгдон.
— Вот здесь мы придерживаемся другого мнения, — отозвалась Матушка Ласвелл. — Впрочем, все зависит от личного определения вменяемости. По мне, так Мейсон был безумен не более, чем мой покойный муж, с которым, с огромным сожалением вынуждена признать, он водил знакомство. Эти черепа — или зеркала, если вам угодно, — еще появятся в моей истории, где-то во второй половине. Суть ее в следующем. — Она подняла взгляд к свечам на люстре и сощурилась, собираясь с мыслями — или же, быть может, разглядывая что-то в слабом мареве нагретого воздуха. Пламя свечей подрагивало на сквозняке из открытого окна в дальнем конце комнаты.
— Человек, называющий себя доктором Игнасио Нарбондо, — продолжила женщина наконец, — мой единственный живой сын. Отец его, воображавший себя человеком науки, исчез из нашей жизни, когда мальчику исполнилось два года. Он, видите ли, частенько говорил о путешествии в Ост-Индию, все жаждал отыскать мифические города в ее джунглях. Возможно, в конце концов именно туда он и отправился. Как бы то ни было, я с мальчиком — теперь я не произношу настоящего имени сына, раз уж он сам от него отрекся, — сняла комнату в Лаймхаусе, хуже которой еще поискать надо было, но слишком уж мы были ограничены в средствах. Менее чем через год я вышла замуж за брата мужа, увы, чересчур поздно разгадав его подлинную сущность. Он привез меня с сыном в Айлсфорд, и тут у меня родился второй ребенок, которого мы назвали Эдвардом.