Айкейнури каким-то седьмым чувством понял, что в комнату вошел его Ягодка, еще до того как услышал их перешептывание с Кэйтайрионой. Сначала он разозлился — с чего бы тому поздно вечером заявляться в комнату к госпоже? Но обостренным слухом услышав разговор, понял, что Никки попался не просто нечаянно под руку, а был расчетливо выбран. Это слегка расстроило — значит, его планировали наказать еще до того, как он забылся и позволил себе сегодня лишнего, на радостях. А он наивно решил, что вчерашнее поведение ему простили…
Ну а потом Айку стало не до размышлений, потому что его Ягодка начал тихо постанывать от ласк ЕГО госпожи. То, что Кэйтайриона, одновременно, госпожа и Никки тоже, из бедной головы вылетело. И тут Айк услышал такое, от чего в его голове вообще произошел маленький взрыв и только долгие годы дрессировки помогли остаткам разума удержать тело в приказанном госпожой положении. Он услышал, как стонет его Кэйт… Что Никки с ней там делает? Он свято был уверен, что так явно и столь громко выражать свое удовольствие госпожа может только с ним. Только он доводит ее до такого состояния, иначе почему она до сих пор предпочитает его всем остальным мужчинам? Бедный парень уже не понимал, к кому кого ревнует, его начинало уже потряхивать от напряжения. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать… Ничего… Айк начал бубнить про себя считалочку, из далекого лагерного детства:
Маленький мальчик
Сел на стаканчик,
В дудочку играет,
Госпожу забавляет.
Госпоже на потешки,
Нам на орешки.
Но полностью сосредоточиться и отключить слух никак не удавалось. Тогда, в надежде, что эти двое слишком сосредоточены друг на друге и никто ничего не заметит, парень заткнул уши. И тут же раздался голос Кэйт:
— Тебе как приказали стоять, Айкейнури?
— Простите, госпожа… — выдохнул Айк и снова сцепил руки за головой.
Даже смотреть на это чудо, умудрявшееся сочетать в своем облике мужественность и какую-то удивительную непорочность, которой Никки немного стеснялся, было до замирания сердца приятно. То, как он старался сосредоточиться, чтобы выполнить все, так, как подобает при общении с госпожой, когда она берет тебя в кровати и не привязывает, но тут же растекался жидкой медузкой от одних только прикосновений, заводило Кэйт не на шутку. Она специально теперь чередовала легкие скользящие движения острым язычком, выписывая узоры по его коже вокруг потемневших горошин сосков с такими же несильными укусами кончиками зубов, чтобы парень не слишком улетал из реальности. И очень рассчитывала потом сама получить полноценное физическое, а не только созерцательное удовольствие.
Особенно манили его губы, которые он то приоткрывал, стараясь глотнуть еще воздуха пересыхающим ртом, то закусывал, очевидно, вспоминая, что в комнате они все же не одни. Девушка специально почти склонилась к нему, для того, чтобы, когда она поднималась выше, к беззащитно подставляемой под ласку шее, касаться его полной грудью…
Чувствуя, что Никки уже с трудом контролирует себя, все чаще пытаясь выгнуться навстречу, желая получить еще больше, чем она предлагала, Кэйтайриона наконец-то отстранилась, удержав ладонями потянувшегося за ней парня, и улыбнулась:
— Теперь я чуточку усложняю задачку, Ягодка, — не удержалась она, проводя ладошкой по скуле парня, одновременно задевая уголок его рта, чуть оттопыривая Нижнюю губу… Нет, она определенно не могла оставить промелькнувшую картинку без внимания. Снова склонилась, прижавшись ртом к этой манящей губе, провела кончиком языка по внутренней части, отчего Никки судорожно вдохнул и выдыхать почему-то не спешил…
Кэйт все-таки созорничала, буквально на секундочку засосав и без того пухлую губку, и тут же отстранилась, щелкнув парнишку по кончику носа:
— Выдыхай, глупый…
Никки шумно освободил легкие, и постарался быстро восстановить сбившееся дыхание, выдавив вымученную извинительную улыбку.
— Простите, госпожа, — прошептал он. Девушка помотала головой, отрывая завороженный взгляд от его рта, и посмотрела в потемневшие от вожделения, слегка расфокусировавшиеся серые зрачки… Парень тут же постарался спрятаться за "занавесом" из густых ресниц.
— Ягодка, думаю, тебе стоит открыть глазки, — ласково шепнула Кэйт, осторожно перемещаясь чуть дальше вниз, и легко, привычным движением, опускаясь на его бедра. В этот момент Никки и распахнул огромные глазища, в которых плескалась бездна изумления и восторга.
Кэйтайриона осталась довольна. Мальчик — уни, у него есть не только Айки, но он и сам бывает сверху. Возможно, именно поэтому, побывав в обоих положениях, и находя в этом достаточно преимуществ, он и любит ласку больше, чем болевые ощущения, которые прививаются всем мальчикам с самого детства, заставляя их чувствовать наслаждение именно "через". Не слишком размежевывая, где проходит призрачная грань, переводя из одного состояние в другое. И она очень хотела увидеть то, как он воспримет естественную смазку…