К тому времени как Кэйт кончила второй раз, Айка уже потряхивало от напряжения. Он боролся из последних сил с возбуждением и с желанием стукнуть головой об стену со всей силы. Но где-то в глубине подсознания утешало то, что его унижения видит именно Ягодка, а никто-то другой. И больше всего радовало, что госпожа не позвала Рэйни…
Выпроводив Никки и приняв душ, Кэйтайриона, подойдя сзади, сняла повязку с глаз Айкейнури, подняла его за волосы и толкнула к стене, в которую парень уперся руками, размышляя, что же ждет его теперь. Теперь его ждал анфаллос. Нет, не то чтобы он не любил, когда госпожа так с ним играла. Любил. Когда это происходило глаза в глаза или когда она сидела сверху на нем и он чувствовал ее тело… Но сейчас его просто механически трахали, давая скинуть скопившееся возбуждение.
Потом снова поставили на колени, снова завязали глаза, и пожелали спокойной ночи. Тля! Всю ночь на коленях, когда рядом сладко спит его Кэйт?! Матерь Сущего, он знал, что его госпожа умеет наказывать, но никак не ожидал, что его накажут так изощренно.
25 мойиэля. В Первом Доме.
Тяжело быть первым лицом целой планеты, душа выла и металась, оплакивая любимую, но надо было соблюдать формальности. Совершеннолетие средней дочери, большой праздник, совмещенный с победой над бунтовщиками. И, главное, необходимо решить судьбу почти двух сотен женщин, оставленных, брошенных здесь на Венге младшей Шойфейр и ее сторонницами. Простить и отпустить?
Внеплановый сбор, несколько сократившегося в количестве участниц Совета, прошел 25 мойиэля. Первая госпожа присутствовала на нем только в своей физической оболочке, поэтому в прениях по поводу дальнейшей судьбы задержанных бунтовщиц не участвовала.
На милом уютном семейном обеде их судьба была решена — отправка на планету-колонию. Всех. Без исключения. А задачей госпожи Клаусийлии и девушек было уговорить Совет согласится с этим решением, потому что давить сейчас своим авторитетом Первой госпоже Венги не хотелось абсолютно. Она искренне переживала, что если ее спровоцируют, то она просто прикажет всех казнить.
Сначала выступила госпожа Альцейкан и привела серьезные аргументы, те, которые они все дружно придумали во время обеда. Потом выступила Кэйтариона, просто рассказав о тех ужасах, которые довелось ей пережить. О полностью разоренном саде, который она только восстановила, о сгоревших хозяйственных постройках и о том, что огонь просто чудом не добрался до ее дома. А также, о том, что все это совершили женщины, которых она считала своими старшими подругами, доверяла им… Материнские чувства членов Совета были задеты, к тому же они были полны сочувствия потере сада, оранжереи, конюшен… А потом выступила Айрин. Речь для нее почти целый день сочиняли она сама и Лейхио. Все было закручено и заверчено, в стиле Лейя, и сверху украшено кучей эмоциональных высказываний, в стиле наивной континентальной девушки, пережившей страшное потрясение. Почему-то именно это, последнее выступление, членов Совета добило окончательно. Возможно им стало стыдно за поведение своих сопланетниц? А может сработал эффект накопления? Но именно после выступления Айрин, тридцатью девятью голосами против двенадцати было принято решение о массовом переселении участниц бунта на планету-колонию.
После этого женщины разъехались готовиться к всеобщему празднованию, а девушки остались поддержать Первую госпожу, которой сейчас надо было объявить свое решение двум сотням будущих переселенцев. Гвардейцы завели их в зал, и некоторые, тут же, сразу, заголосили, запричитали, стали умолять о пощаде. Большинство, конечно, стояли с каменным лицом выражая презрение существующей власти, и за таких совесть не переживала. Но при виде двух молодых девушек, всхлипывающих на коленях и молящих о прощении, оставаться суровыми и жестокими было сложно. Но это было необходимо — или все, или сейчас начнется бедлам. Эти женщины были задержаны с оружием в руках или у Космопорта, или у дома Маргойлинов, или у Дворца. Невинных, гуляющих по полянам ангелов, среди них не было.
Поэтому Айрин, любезно испросив разрешения у Первой госпожи Венги, приступила к "избиению младенцев". Сначала она уточнила у рыдающей на коленях парочки, где они были 22 мойиэля, и девушки тут же начали запинаться и спотыкаться. В итоге выяснилось, что одна "невинная овца" находилась в Космопорте и постреливала совсем даже не в воздух, а вторая гуляла без приглашения по саду Кэйтайрионы, где теперь снова все надо восстанавливать… Остальные рыдающие и раскаивающиеся тоже были цинично поставлены на место. Айрин была очень зла, и за Лейхио, и за Эйнри, и за сад подруги… И за разбитую оранжерею… И, самое главное, за смерть невинных людей и во Дворце, и в Космопорте.