— Какие ты, тля! слова длинные и умные знаешь! — у Айкейнури опять случилась истерика от смеха.
Правда, потом он сосредоточился, и они мило поболтали за чаем, вспоминая Джордан, который закончили с разницей всего в два года, поэтому смогли даже найти общих знакомых и, уж конечно, перемыть косточки всем учителям.
А потом взгляд Айка начал становится томно-загадочным, и Никки, потянувшейся было за очередной печенькой, тут же передумал, отодвинул от себя кружку и встал. Подойдя к Верхнему, все еще сидящему в кресле, опустился на колени и заполз между ног Айка. Тот откинулся на спинку и чуть сполз вниз, выжидающе следя за вдруг ставшим слишком инициативным парнем. Никки начал ласково, еле касаясь губами, целовать грудь, живот, спускаясь все ниже и ниже, и уже вот-вот почти по краю штанов и вдруг раз, и снова наверх, лизнуть, укусить, оттянуть губами… Такие розовые, возбужденные, манящие…
Айкейнури, закрыв глаза, наслаждался… Нежная ласка Ягодки были прямой противоположностью захватнической жесткой прелюдии к сексу у Эйна. Айка убаюкивало, как на волнах, расслабляло. Ему хотелось чтобы Никки не останавливался и продолжал так целовать и ласкать его долго-долго. Услышав звук расстегиваемой молнии лениво приоткрыл один глаз, убедился, что важный орган вынули аккуратно и с должным почтением, и снова погрузился в нирвану.
Парнишка и впрямь умел делать минет. Вернее не так, он не только умел, а еще и любил его делать. Он целовал, облизывал, погружал чужой член себе в рот с таким удовольствием, что от одного только вида его лица в процессе хотелось кончить… Но когда до оргазма оставались считаные минутки, и растекшийся лужицей по креслу Айк приготовился словить кайф, все вдруг прекратилось.
Открыв глаза, парень увидел улыбающегося Ягодку, сидящего на пятках и внимательно изучающего его лицо.
— И что это? Перерыв на попить чайку?
— Нет, предложение, — Никки перестал улыбаться и совершенно серьезно посмотрел на своего Верхнего.
— Додрочить самому? — Айк очень не любил обломы, особенно когда уже даже начал ощущать привкус оргазма, когда уже вот-вот… Да за такое по нахальной моське надо выписать. Жалко только и лень…
— Нет, Айки, побудь со мной таким же?..
— Отсосать тебе, что ли? Ты что в чаек добавляешь, Ягодка?
— Нет же! — в голосе Никки послышалась грустная обреченность, — Нет! Нежным со мной побудь! Ласковым! Ты же можешь, Айк?!
Айкейнури приготовился выдать очередной комментарий насчет наглости и нахальства некоторых перепивших чаю ягодок, но почему-то заткнулся и задумался. Потом решил, что ничего криминального не произойдет, если он не просто трахнет, а сначала поглумится. Так же, как и этот утонченный нежный зайчик над ним развлекся.
Встав с кресла, протянул руку и помог подняться Никки, притянул его к себе и поцеловал, сначала как привык, агрессивно, потом вспомнил, что прикол был запланирован иной, и начал целовать нежно, каждую губку отдельно, потом приласкать языком, потом… Юноша безвольно обмяк в его руках. "Интересно, почти ничего еще не сделал, а какой эффект!" — усмехнулся про себя Айк. И продолжил целовать, теперь уже за ушком, шею, ключицы, выпирающие как у малька. "Худенький он у меня все-таки. Надо побольше гонять, сладкого..", — подумал, продолжая выцеловывать дорожку вниз. Никки выгнулся на его руке чуть ли не на мостик, старательно подставляя ему под губы свою грудь. И на лице такое наслаждение… Тля!
Взял на руки и отнес на кровать, положил блаженствующую тушку на спину и пристроился сверху, продолжая целовать, иногда вновь увлекаясь и впадая в агрессию, потом вспоминая, как это проделывал Никки, и повторяя за ним.
На третьем цикле от ключиц вниз медленно, чуть ниже пупка и снова наверх, снизу тихо прошептали: "Возьми…".
Айкейнури задумался, готов ли он отсосать или как-то уже будет слишком для обнаглевшего Ягодки…
— Возьми меня, Айки!
А! А он то уж подумал… Не вопрос!
Перевернул тельце, стащил с него штаны и решил поглумиться еще немного, уж больно забавная игра оказалась. Проложил поцелуями дорожку от шеи до самого входа, снова сверху вниз… Никки уже и в позу нужную встал, и выгнулся дугой, так, что дырочка раскрылась и зовуще манила. Но Айкейнури еще не считал себя отомщенным, нет. Надо еще поцеловать как раз в начале этой тропинки между ягодиц, пройтись по ней языком…
— Прости… Ну прости же меня, — тихо всхлипнули под ним. — Вставляй же уже! Сил нет терпеть! Пожалуйста, Айки!
Шайн шел по коридору, уступив на ночь довольно лыбящемуся Рэйю "свое" место в постели Кэйт. Как-то он уже основательно привык проводить ночи с госпожой… На душе скребли кошки, и парень очень надеялся, что Рыжик еще не спит…
Не спал… Видимо, уже узнал, что Рэйнийляшу выпал сегодня счастливый билетик. Нэй ждал Шайна в его комнате, стоя у окна и разглядывая бегущие по стеклу с внешней стороны струйки. Дождь вместо пушистого снега сегодня был очень в тему. Примерно так же рыдала душа Шайнэйлиера…
И то, что Рыжик был здесь, в полумраке его комнаты, теплым лучиком растопило такую же тьму в душе, как и за окном.
Подойдя к своему медноволосому зайцу, который так и стоял, не оборачиваясь, хотя прекрасно слышал, что в комнату вошли, обнял, развернул к себе.
Молча. В окутывающей коконом тишине, нарушаемой лишь шумом колючих холодных капель, царапающих стекла, и их дыханием… было какое-то ощущение нереальности. Или нереальности того, что эту ночь Шайн проведет здесь, в своей комнате, а не в комнате Кэйт?
Рыжик глубоко вздохнул, и губы младшего парня искривились в извиняющей улыбке.
Красновато-золотистая грива, кажущаяся сейчас почти черной, была распущена. Прежде, чем укладываться в постель, лучше бы ее заплести в косу, иначе с утра вообще не расчесать…
— Я ждал тебя…
— Я надеялся, заяц…
Нэй поднял бровь.
— Правда-правда, — улыбнулся Шайн, убирая Нэйю за ухо свесившуюся на лицо прядь волос, и прижал парня к себе.
Рыжик растроганно уткнулся другу в плечо, чувствуя, как от знакомого запаха парфюма, перемешанного с еле слышным ароматом духов их госпожи, и собственного мужского аромата кожи Шайнэ начинает знакомо кружиться голова, посылая сигналы в мозг… Или наоборот, отключая его, и заставляя думать совсем другим местом.
Руки мужчины заскользили по спине вниз, разглаживая складки свободной футболки и, дойдя до края, нырнули вниз, обжигая голую кожу сухими ладонями.
Рыжик всхлипнул и потянулся губами за поцелуем.
Шайн медлил лишь какое-то мгновение, жалея, что нельзя получить все сразу — и оставить вкус поцелуя Кэйт, и получить губы Нэйя в полное свое распоряжение.
Глаза Рыжика, блестели в темноте, отражая свет фонариков в саду за окном, и целый ряд эмоций. Но сейчас веки безвольно закрылись. Мужчина улыбнулся — Нэйклийанэ всегда слишком остро реагировал на нежную ласку, становясь безвольным куском пластилина…
И теперь, когда ладони Шайна продолжили свой путь обратно вверх, но уже под футболкой, Рыжик не сопротивлялся даже для вида, покорно подняв руки вверх, чтобы дать возможность стянуть с себя ненужную тряпку, мешающуюся соединиться кожа к коже…
Губы медленно раскрылись навстречу губам, и тихий стон своего парня на выдохе бархатной лапкой прошелся по позвоничнику, отметая неприятные мысли в сторону, заставляя сосредоточиться только на этом рыжем Чуде, которое, вот оно, здесь, рядом… Спасибо, Матерь Всего Сущего, за то, что разрешила узнать любовь и к мужчине, и к женщине… Наверное, это правильно, что все это на последнем году жизни, чтобы острее ценился каждый день, каждый час…
Парни углубляли поцелуй, словно прислушиваясь каждый к своим ощущениям, прощупывая, заполняя собой, своим дыханием друг друга, щедро делясь тем, что имели сами… Как будто виделись не пять часов назад, а как минимум неделю…
Рука Шайна заскользила вниз, сжала уже полувозбужденный член Нэйя, чувствуя, как под ладонью он наливается кровью и становится каменным. Нэй подался вперед, толкаясь в ладонь, вильнув бедрами, чтобы получить хоть немного удовольствия уже сейчас…