Стало страшно, и внутри живота начало крутить и вибрировать. Его пустит по кругу любимая госпожа? Матерь Сущего, неужели ему придется снова пережить повтор своего кошмара?
Кэйт, успокаивающе погладив парня, одела ему на голову даже не повязку, а маску из какого-то гладкого блестящего материала, прохладным касанием к коже остудившего пылающее жаром лицо. Маска натянулась так плотно, что можно было подумать, будто Шайна просто покрасили в черный цвет. Две небольшие дырочки для дыхания, и все.
Материал не пропускал ни свет, ни звук. Кэйт взяла Шайнэ за руку и уложила к себе на постель, на спину. Надежно зафиксировала его тело веревкой, используя специальные выдвигающиеся крючки по краям кровати, и, широко раздвинув ноги, села сверху, чтобы начать целовать, оглаживать, возбуждать и успокаивать одновременно.
Убедившись, что уже достаточно давно ничего страшного не происходит, Шайн позволил себе расслабиться и погрузиться в наслаждение процессом. И вдруг рук на теле стало не две, а четыре.
Возбуждение сразу исчезло, накатил ужас, сердце забилось, как будто вот-вот выпрыгнет из груди… Но прошло несколько минут, и парень понял, что четыре руки — это лучше чем две. Намного лучше… И только он снова расслабился, как рук стало шесть.
Каждый кусочек его тела был обласкан, он чувствовал жаркие поцелуи и очень надеялся, что это губы Кэйт, хотя, по ощущениям, иногда его касались и совершенно другие, незнакомые… И мысли уже путались, стремясь отыскать "свои, родные", чтобы точно быть уверенным, что его не оставили, не бросили, усыпив бдительность…
Внутри шла борьба между прежними страхами, кошмарами и доверием. Он доверял своей госпоже. Она не сможет ему навредить, и все что она делает — это только ему во благо, не зря же она его Богиня?
И, наконец, доверие полностью победило. Он расслабился окончательно, позволив телу отзываться на ласки и количество рук начало уменьшаться. Шайн испуганно дернулся, но тут же пришло понимание, что руки любимой по-прежнему здесь, и снова позволил себе наслаждаться игрой. И вот их снова только две, и наконец госпожа стягивает с него маску, целует в губы и шепчет ему, довольная: "Ты справился, мой родной! Какой ты молодец, ты справился!".
Но Шайнэйлиер мог пока лишь жмуриться и глупо улыбаться в ответ, не в силах произнести ни слова благодарности. Очертания девушки все еще расплывались — мягкий приглушенный свет резал глаза, привыкшие к кромешной темноте… И только этот завораживающий шепот, незримой ниточкой привязывающий его к реальности, тянул за собой, заставляя выныривать из сладкого небытия…
Единственное, что он в эти минуты совершенно четко осознавал — абсолютное счастье бывает. И ему удалось снова испытать это… Жизнь прекрасна…
— Богиня… Моя Богиня, — закрыв глаза и начав наконец отвечать на поцелуи, прошептал парень…
— Шайн, перечисли еще раз достоинства своей своей Богини! — с просительной интонацией, кокетливо мурлыкнула Кэйт.
— Вы самая очаровательная и прекрасная женщина на свете… Но…
— Но??? Может, без "но", — скривилась девушка, состроив жалобную мордашку.
— Нет, моя очаровательная, добрая и справедливая госпожа, — нагло польстил жулик, — я все-таки вынужден указать вам..
— Шайнэ… я же только что была Богиней!!! — возмутилась Кэйт, пытаясь нахмуриться снова, но, увы, не получалось, губы кривила улыбка, а на душе было тепло и радостно от того, что Шайн больше не колол ее взглядом.
— Ну, нет предела совершенству, — обезоруживающе улыбнулся парень, — вы вольны принимать любое решение, только не стоило трогать Ягодку.
Кэйтайриона вопросительно выгнула бровь.
— Никки. Айк зовет его Ягодкой… Это о чем-нибудь вам говорит, госпожа? Если бы не Никки, Айкейнури давно свихнулся бы с тоски. Только благодаря тому, что удерживает иллюзию собственной необходимости кому-то кроме вас, он еще более менее вменяем… И это здорово облегчает ответственность Гейна, которому иначе пришлось бы составлять график дежурств.
— Нет… Шайнэ… — ошарашенно проглотила признание Кэйтайриона. — Ты сейчас говорил об Айке?
— Да, моя госпожа, — серьезно кивнул парень.
— О моем… О нашем Айкейнури? — поправилась девушка.
— Именно, он у нас и у ВАС, — выделил голосом последнее слово Шайн, — один такой, единственный неповторимый.
— Что-то мне как-то на душе неспокойно, знаешь, как будто душит что-то… И… хочется куда-то бежать…
Шайн и Кэйт переглянулись, и почти в один голос выдохнули: "Айки…"
Девушка первой выпорхнула в коридор, за ней — Шайнэ, быстрым шагом до лестницы, потом вверх… Вот она, мужская половина. И как-то там непривычно тихо… Слишком тихо.
Кэйтайриона как бежала первой, так первой и влетела в общий зал, где на ковре лежал Айки. Ее Айки. Вокруг него стояли Нэй, Гейн и беззвучно всхлипывающий Никки. А Айк просто лежал и не шевелился. Совсем.
Побелев как мел, девушка с тихим "А-ах.." опустилась прямо в руки стоящего за ней Шайна.
Глава 29
(Авторы — Смирнова Ирина и Grazing cockroaches)
Утром Дэйниш проснулся от поцелуя жены:
— С днем рождения тебя, золотко мое!
Еще не открывая глаз, улыбнулся любимой женщине, но попытка обнять и прижать к себе свой самый дорогой подарок не увенчалась успехом — госпожа ловко вывернулась. Пришлось открыть один глаз, хотя так хотелось еще поспать… Сегодня, по случаю праздника, Эйнри дал ему выходной. А значит, шанс спать столько, сколько хочется.
Но Айрин явно была настроена на другое, значит, надо ловить момент. Вернее — жену. Сделав вид, что еще окончательно не проснулся, расслабил все мышцы, даже глаза прикрыл, для большей достоверности. И сквозь ресницы внимательно отслеживал движение рядом с собой. Ага, любопытство сгубило кошку, быстрое движение рукой — и госпожа плотно прижата к телу, теперь переворот, и она под ним. Пытается изобразить гнев в своих огромных зеленых глазищах, но там только искорки еле сдерживаемого смеха и желание. Желание его, именно его. И, похоже, по случаю дня рождения, ему позволят быть сверху.
Сначала нежно вернул поцелуй, потом позволил себе чуть больше, дав команду телу забыть, что под ним женщина. Каждый раз приходится совершать усилие, переступая за эту грань, правда, на борьбу с собой уходит все меньше и меньше времени.
Теперь надо нежно поцеловать где-то на границе между скулой и ушком, потом спуститься по шее вниз, чуть под углом прямо до ложбинки… Повторить такое же с другой стороны… Вся эрогенность госпожи спрятана именно наверху, здесь, еще может чуточку линия плеч, а дальше — только ради эстетического и личного удовольствия. Но разве можно отказать себе, в день рождения, и не поиграть с нежными розовыми сосками, которые так и хочется поцеловать, потеребить губами, поласкать языком? А потом взять ее обе груди в руки, и ощущать под ладонями, как стучит ее сердце, пока ты целуешь дорожку от ямочки вниз… вниз… Теперь руки нужны, чтобы чуть развести ноги, несколько поцелуев и пройтись языком по клитору, с нажимом, иначе весь настрой собьется, а госпожа будет извиваться и кричать, что ей щекотно. Так что с силой, потом сжать губами, тоже как можно плотнее… Ну и, судя по тому, как руки жены вцепились в ягодицы и затягивают твое тело на себя — время предварительных ласк закончилось.
— Судя по сытой морде, тебя сегодня празднично трахнули? — цинично поинтересовался Эйн, когда Дэйниш зашел в их кабинет, навестить друга.
Всосав щеки и сделав губки бантиком, Дэйн состроил презрительно-покровительственный взгляд и гордо фыркнул:
— Работай, работай, до ночи еще далеко…