Эйнри взахлеб рассказывал об осенившей его с утра идее, Лейхио нашел в ней несколько слабых моментов, Вилайди тут же влез и предложил, как оптимально решить один из… Дэйниш сидел, любовался на спорящих парней и улыбался жене, которая тоже с умилением наблюдала за своими мужчинами.
Тут в комнату влетел запыхавшийся малек, пискнул: "Приехала госпожа Кэйтайриона со свитой", — и тут же улетел обратно по своим мальковским делам.
Кэйт приехала с Айком, Шайнэ и рыжим Нэйклийанэ. Причем первый понуро плелся последним и выглядел очень заброшенным и несчастным. Девушка даже не обратила внимания, когда он опустился рядом с ней на колени, преданно пытаясь поймать ее взгляд.
Эйнри, у которого от такого зрелища настроение снова испортилось, вопросительно посмотрел на Шайнэ, подняв одну бровь. Тот грустно вздохнул, поджав губы, давая понять, что такая ситуация сейчас вполне в порядке вещей.
Кэйтайриона демонстративно гладила сидящего напротив Айкейнури Нэйя, призывно улыбалась мужу, строила глазки Сайни, который буквально перед ней присоединился к общей тусовке. В общем, вела себя как женщина, слишком старательно стремящаяся показать, что сидящий рядом с ней парень ей абсолютно неинтересен.
"И вот как ей объяснять, что она не права?" — задумался Эйнри. Смотреть на то, как унижается его соперник, было больно просто физически. Причем не только ему. Дэйниш тоже старался не глядеть в сторону Кэйт и Айка, да и Лейхио уселся в ногах своей госпожи, почти спиной к этой парочке.
Только Сайни, который с детства был неравнодушен к Кэйтайрионе, сейчас ловил ее оценивающие взгляды на себе и пытался понять, что происходит. Все то время на вечеринке, после Совета, пока они были вдвоем, парень тихо молчал и украдкой любовался на жену брата. А Кэйт была слишком погружена в размышления о судьбе своих мужчин. Правда, это ей не помешало и оценить сходство между братьями, и понять, что старшему она нравится гораздо больше, чем младшему.
Наконец Сайю стало даже неуютно от того, как его откровенно разглядывают. Захотелось встать, раздеться и пусть осмотрят уже явно, чем так… Аж мурашки по коже.
Лейхио тоже заметил, что на его мальчика положили глаз, и слегка занервничал.
И тут неожиданно вечер перестал быть томным.
— Добрый вечер, девочки, — улыбнулась в дверях госпожа Клаусийлия. — Я тут проезжала мимо и подумала, что вы как раз, наверное, все в сборе. Ведь, если мне память не изменяет, у моего племянника сегодня день рождения. И надо же, не ошиблась! — в голосе Клаусийлии звучала неподдельная радость. — И, раз я такая догадливая, давайте закончим с наказанием, потому что на завтра у меня запланировано очень много дел.
В комнате повисла гнетущая тишина. Айк инстинктивно сделал движение назад, пытаясь спрятаться за спинкой кресла. Эйн, стоящий в это время у окна, так и застыл, стараясь не отсвечивать. Девушки тоже потрясенно замерли. Одно дело знать, что их парней высекут завтра утром. А совсем другое, когда это должно произойти вот прямо сейчас.
Лейхио, схватив под руки Сайни и Шайнэ, быстро вылетел в коридор. Понадеявшись, что парнишек догадаются выставить госпожи.
— Первым в прошлый раз был младший. Будет честно, если и в этот раз будет так же.
Айкейнури медленно разделся и, подняв глаза, полные вины, боли и мольбы о прощении, посмотрел на свою госпожу. Кэйтайриона ответила взглядом женщины, уверенной в своей правоте и вине мужчины, стоящего сейчас перед ней.
Вздохнув, Айк понял, что пощады не будет. Нет, он не рассчитывал на отмену наказания, он хотел, чтобы его простили и снова приблизили… Он уже был готов к тому, что будет не единственным, но хотелось попасть хотя бы в первую тройку. Хотя, чего уж там… Хотелось просто остаться в этом доме, рядом с ней, хотя бы на должности "придворного шута", тля! Как сейчас он понимал Шайнэ!
— В позицию, раб!
Парень лег на специальную скамью, уже чуть приподнятую вверх, обнял ее руками и подождал, пока Эйн свяжет их снизу, кисть к локтю. Поймал сочувствующий взгляд… Понятно. Если совсем все будет хуево, значит, купят Вайнгойрты, и он будет сидеть в гареме и ждать — а вдруг, вместо Эйна она наконец-то вспомнит о нем… раз в неделю…
По спине сначала ласково прошелся флоггер, значит, сначала разогреют.
Интересно, в счет шестидесяти или просто для души? Судя по тому, с какой частотой посыпались удары, никто их не считал. Грустно вздохнул и попытался расслабиться.
Клаусийлия сидела в кресле, специально передвинутом так, чтобы открывать ей лучший обзор на происходящее, и медленно смаковала глинтвейн, покачивая остроконечной туфелькой на острых шпильках. Дейниш заворожено взирал на отблески света, стальными искорками вспыхивающие на металлической отделке обуви тетушки — на носке и на самом каблуке. Зрелище было завораживающим, и он никак не мог заставить себя отвести взгляд, потому что смотреть, как Эйн сейчас старательно делает вид, будто ничего такого особенного не происходит, усиленно сохраняя на лице невозмутимое выражение, было просто невыносимо. Желваки на скулах друга жили самостоятельной жизнью, и это сочувствие при взгляде на парня, которого сейчас порола его жена, здорово напрягало. Тикусйо! Да, ему тоже жаль Айка, хотя впал в немилость он из-за собственной дурости, и наказывают его сейчас тоже не из-за отличного умения контролировать свои эмоции. А еще очень жаль госпожу Кэйтайриону… Вот уж кого действительно очень жаль. Ей, в отличие от своего раба, сейчас приходиться держать себя под полным контролем. Может, Эйн тоже сейчас сочувствует жене?
Дэйн поднял голову, но тут же опустил глаза в пол, успев лишь заметить, что стоящий на коленях рыжий тоже не смотрит, а прикрыл глаза и плотно сжал губы. На совершенно бесстрастном веснушчатом лице живыми оставались лишь трепещущие от негодования ноздри и подрагивающие от каждого ритмичного звука удара флоггера ресницы.
Неудачный он выбрал момент — Клаусилийя, удовлетворенная безупречными действиями Кэйтайрионы, как раз обводила взглядом остальных, контролируя обстановку. Тикусйо! Ощущение такое, словно прошило рентгеновскими лучами. Дэйниш вновь сосредоточился на ее туфельке…
Несмотря на грызущее изнутри чувство вины, принять все предназначенное, находясь в здравом уме и сознании, Айк был не готов. Так что, медленно выдохнув из себя все посторонние мысли, парень сконцентрировался на ритме, мозг начал медленно погружаться в транс. Тело расслаблялось. Музыка флоггера укачивала, завораживала, вела за собой… Становилось тепло, хорошо, приятно… Вот удары стали жестче и более четкими — флоггер сменился на плетку. Боль, практически незаметная уже, отступала все дальше и дальше и наконец потерялась в волнах приятного согревающего, чуть обжигающего тепла и странного сладкого чувства, как будто внутри растворился леденец… Розовый такой, огромный, сладкий-сладкий, и тает, где-то от низа живота, расплываясь липкой тягучей массой до самых кончиков пальцев… Тает от тепла, в котором греется все тело Айка… И больше нет никаких проблем, никаких обид, никаких забот… Только тепло… Тепло… Холодно… Почему вдруг стало так холодно?!
— Айк? Айкейнури?!! Позовите лекаря, быстрее! Это не нормально, что он такой бледный!
— Не волнуйтесь, госпожа, это нормальная реакция…
— Нормальная реакция?! Эйн, это — не нормальная реакция! Он обычно счастлив и бодр, и потом не спит дня два-три!
— Ну, от настроя в начале многое зависит, госпожа.
— Ты считаешь, что я была с ним слишком жестока?!
— Что вы, разве я смею…
— Заткнись, Эйн! Я тебя серьезно спросила!
— Я серьезно вам ответил, что это не мое дело, как вы обращаетесь со своими рабами, даже если они вас любят.
Кэйт тихо всхлипнула…
Клаусилийя откинулась на спинку кресла, со скептической ухмылкой наслаждаясь вторым актом, разворачивающего по ее сценарию спектакля. Это, конечно, уже голая импровизация, но поглазеть было любопытно, поэтому она не стала прерывать столь душещипательную сцену.