За окнами была темная-темная ночь, все три планетки-солнца спрятались и освещали другую половину Венги. А ночного светила-спутника, типа земной Луны, у планеты не было. Только яркие огни Венгсити, Космопорта и звезды, сверкающие в ночном небе.
Девушка, практически повиснув на брате, пошла спать… На половине пути Эйн, улыбаясь, взял сестру на руки и, прижав к себе как можно крепче, понес ее, уже почти заснувшую, на кровать, к детям и мужу.
Потом пошел вниз, навестить Эйтайрэ. Рядом с ним сидела Сабина, читающая с планшета какую-то книгу.
— Госпожа? Как он?
— Нормально. Я отослала всех твоих парней на ночь, но, где-то часов в шесть, пришли кого-нибудь сменить меня…
Эйн кивнул, почти в изумлении отмечая про себя, как у парня заботливо поправлено одеяло, а на тумбочке стоит наполовину выпитый стакан отвара, который Хозяйка бережет только для крайних случаев. А уж сам факт ночного дежурства вообще говорит о слишком многом… Но, при этом, за целых семь лет, что Эйт здесь, в гареме (а любимчиком Сабины он стал чуть ли не с первых же дней), она не надела на него ни браслета, ни даже серьги-метки.
— Ты что-то хочешь спросить, Эйн?
— Нет, госпожа, простите…
Не его это дело… И, поклонившись, Эйнри отправился к себе в комнату.
Ночью Эйтайрэ проснулся, попытался поднять голову с подушки, огляделся… И решил, что, все же, еще спит. Уж кого только он не ожидал увидеть у своей кровати, но только не хозяйку Сабину.
А та, отложив планшет, озабочено разглядывала своего любимца. Убедившись, что парень вполне нормально себя чувствует, просто чем-то слишком озадачен, женщина пересела с кресла на край кровати.
— Давай-ка, мой милый, побеседуем с тобой. Я не окольцевала тебя браслетом, потому что не хотела лишать права выбора. Райла любила с тобой развлекаться не меньше, а может даже и больше, чем я. Все же она на двадцать лет меня моложе… Но то, что сегодня произошло, заставило меня поволноваться. Скажи мне, мой мальчик, если я предложу тебе… ну не браслет, конечно, это было бы слишком жестоко…
— Почему, госпожа? — обкусанные запекшиеся губы приходилось постоянно облизывать, и голос странно, еле слышно хрипел… Но этот вопрос нельзя было не задать. Ответ на него он искал последние лет пять, точно. Почему?! Используя его чуть ли не каждый день, видя как он предан ей, почему?! Почему нельзя одеть на него браслет?! Он не закончил Джордан и не слишком умен, да. Но и хозяйка — не старшая госпожа Дома, да и для зачатия детей она его, явно, использовать уже не будет.
Сабина задумалась. Без браслета парню осталось жить два года, потом он сможет попробовать переучится на спеца. Хотя умом Эйт не блещет, так что толку от его переучивания, скорее всего, не будет. А если она его признает своим мужем, то он будет жить в гареме даже после ее смерти. Но за это ему придется хранить ей верность. Окольцевать через полтора года? А пока пусть еще погуляет на свободе?
Эйтайрэ смотрел на задумавшуюся Сабину и понимал, что ее мужем ему не бывать.
Но он ошибся, женщина приняла решение, достала из большого кармана юбки широкий браслет, и закрепила его на руке, ошалевшего от счастья, парня. Эйт попытался сползти с кровати на колени, но был остановлен:
— Потом… Все потом, мой мальчик, а сейчас засыпай. Тебе надо много спать и восстанавливать силы. Ты же помнишь, я играю редко, но зато долго, — и Сабина потрепала своего молодого мужа по волосам.
Глава 32
С того вечера, как госпожа Айрина выдала Тийкийлэ задание: ни много ни мало — воспользовавшись пьесой древнего континентального поэта, как основой, практически сочинить свою, адаптированную к Венговским реалиям, парень не вылезал из библиотеки. Даже спать он оставался там, на диване. И вот, через трое суток, днем, 28-го снейжэна, во время обеда, Тийка принес госпоже исчирканные и исписанные красивым убористым почерком листы.
От Шекспира Тийка попытался сохранить как можно больше, а добавляемые им самим стихи выдерживал в заданном стиле и ритме. Но, все равно, получалось, что бедный парень за трое суток практически полностью переписал пьесу.
— Ух ты-ж… — с уважением в голосе прошептал Лейхио, после того как автор закончил прочтение обновленного им литературного шедевра.
— Да уж… Ты… Ну не гений, конечно, но..
— Почему же не гений? — ехидно уточнил Дэйн у друга, и Эйн, усмехнувшись, согласился:
— Ладно, гений. Ге-ний! Как вы считаете, госпожа?
Айрин пребывала в восторженной эйфории… Эта пьеса произведет фурор на вечеринке, террариум вздрогнет!!! Она уже перерыла, вместе с Вилом, все архивы и наслушалась одноименных опер и насмотрелась одноименных балетов…
В целом идея была такая. Танцы привязать только к определенным моментам пьесы, музыка же, в фоновом режиме, должна звучать почти постоянно. Иногда делаться чуть громче, подчеркивая накал страстей, иногда совсем затихать, когда и в стихах слишком много эмоций…
Вил поскуливал, что один не справится и ему нужен напарник, разбирающийся в танцах и музыке, ну если не так же хорошо, то хоть не сильно хуже, чем он.
Юйлайнэ был хорошим танцором-исполнителем, но сам ставить танцы не умел и импровизировать тоже побаивался. Но, зато, он был просто идеальный мальчик-мечта на роль юного невинного Дейздэймонэ. Его звонкий трепещущий голосок:
"Сошли меня в изгнание, но жить оставь! Дай эту ночь прожить! Отсрочь на сутки! Только полчаса! Еще минуту! Дай мне помолиться!", — с нужной испуганно-умоляющей интонацией, стоя на коленях и протягивая руки к Лейхио, изображающего Ойтейлу, всех пробрал до дрожи.
— Слушай, надо камнем быть, чтобы не пожалеть беднягу… — Эйнри смотрел на Тийку с таким укором, как будто это он был в ответе за смерть мальчишки.
Тийкийлэ просто распирало от гордости, он оправдал надежду, выполнил почти невыполнимое, его хвалят такие крутые парни… Он со славой вернется к себе домой… И тут же попадет в руки недоигравшей с ним госпожи Эйлиорины. Ах! Настроение сделало резкий скачок вниз.
— Госпожа Айрин, вы вернете меня сегодня домой?
— Конечно, зайка. Ты уже, наверное, соскучился по друзьям, да?
Тий горестно вздохнул, и девушка расценила этот вздох как признание того, что парень действительно очень хочет обратно, к Маргойлинам.
— Пообедаешь у нас или сразу домой поедешь?
Тий, которому кусок в глотку уже не полез бы, помотал головой:
— Спасибо, госпожа. Поеду…
— Это тебе спасибо, зая! Ты умница и, правда, очень гениальная умница!!! Передай своей госпоже… Хотя я сейчас сама ей позвоню и расскажу, какой ты молодец.
— Спасибо, госпожа…
И гениальный поэт обреченно поплелся на конюшню, за своей лошадью.
Ближе к вечеру подъехала Айсоэль с двумя прокачанными блондинами, при виде которых Юйлай тихой шушаркой спрятался за спину своего Верхнего.
Дэйниш проводил парочку, следующую за своей госпожой в гаремный зал, очень недобрым взором, и тут же пересекся взглядом с изучающим его под разными углами Лейхио:
— Надеюсь, ты понимаешь, что новая драка нам совсем ни к чему?
Выругавшись, парень прижал к себе дрожащего от напряжения Юйлайя, и они, втроем, двинулись за Айсоэль и ее свитой. Эйнри и остальные уже были там, так же, как и приехавшая чуть раньше Кэйтайриона, которая привезла с собой свою любимую тройку: Айка, Шайнэ и рыжего Нэйя. А еще молодого блондина, с которым они успели познакомится после Совета — Рэйнийляша, в помощь Вилайди. Парень тоже был танцором, именно таким, как Вил и заказывал, умеющим не только танцевать придуманное другими, но и со способностью к импровизации. По крайней мере, так сказала Кэйт, но в деле парня еще никто, кроме нее, не видел.
Айрин сидела на полу, вместе с Эйном и тот, под ее диктовку, загонял в планшет последние строчки Тийковой нетленки.
Сестры Пайти, Кэйт и Айсоэль хихикали над чем-то своем, девичьем, сидя на скамейке у стены.
Блондины, похожие друг на друга, как близнецы, сидели в ногах у своей госпожи и посматривали на остальных парней с легким пренебрежением. Раньше девушка приезжала с другим эскортом, более дружелюбным.