Но, почти тут же, девушка интуитивно почувствовала, что в комнате она не одна и, резко сев на кровати, распахнула ресницы… Чтобы тут же зажмуриться и, помотав головой, отгоняя наваждение, снова широко раскрыть глаза. В комнате, идеальным полукругом, рядом с ее кроватью стояли на коленях рабы… Много рабов. Практически все взрослые парни ее гарема, одним слаженным движением упавшие лицом в пол, приветствуя ее пробуждение, и тут же, не дожидаясь разрешения подняться, выпрямившиеся с довольными озорными улыбками, дружно выдохнув:
— С добрым утром госпожа! С днем рождения!!!
Кэйтайриона, находящаяся под впечатлением необычного пробуждения в некоторой прострации, почувствовала, как досада и раздражение от отсутствия Шайна отходят, просто тая от обилия белозубых улыбок и блестящих искренней радостью взглядов. Правда, при этом, исподволь разглядывающих свою госпожу, полусонную, теплую, растрепанную, в довольно провокационной полупрозрачной ночнушке. Девушка не смогла сдержать ответной улыбки. Парни, конечно, очень рисковали, но их порыв, поздравить ее раньше других в этот день, радовал, заряжая положительными эмоциями.
— С добрым утром… Спасибо… Ох, сколько вас у меня, мои хорошие… Можете встать.
Шайн и Айк находившиеся по краям композиции, как раз ближе всего к кровати, тут же поднялись на ноги и, шагнув вперед, подали ей руки, чтобы их госпожа могла опереться, поднимаясь.
Остальная часть рабов так же грациозно поднялась с колен на ноги. У Кэйтайрионы всегда дух захватывало, насколько красиво получалось у ее парней проделывать такой маневр — особенно таким бруталам, как Гейн или Кьйос.
Хорошо, что ее уже крепко держали, иначе она бы точно упала обратно в кровать, изнывая от приступа безудержного смеха. Очевидно, в качестве подарка, все ее мужчины были полностью обнажены. На шеях парней красовались белые полоски ткани, имитирующие воротнички рубашки с обязательными черными бабочками, подчеркивающими торжественность момента. А на гордо торчащих стволах парней были повязаны красные бантики, до того нелепо, смешно и в то же время трогательно передающие атмосферу праздника, что Кэйт простонала:
— Так нечестно, мальчики, как же я выберу самый лучший подарок? У меня просто глаза разбегаются…
Айкейнури уже беззвучно трясся, опасаясь рассмеяться вслух, полностью уверенный, что чтобы девушка не говорила, все равно она выберет его. Шайн, наоборот, старался внимательно вглядываться, чтобы уловить малейший оттенок настроения любимой — понравился ли ей экспромт? Оценила ли она шутку-признание в любви и преданности?
А Кэйтайриона, и в самом деле не знала, на ком из парней задержать взгляд…
Хорошо, что ее от непростого решения спас родной братик, пришедший поздравить, и чуть не обалдевший от представившегося зрелища…
— Э… эм… моя госпожа… с днем рождения… простите, если я помешал…
А на хитрой моське уже читалась напряженная работа мысли. Кэйт поманила братишку, позволила себя обнять, и поцеловала в нахально подставленные губы. Эйли правильно рассчитал — сегодня она простит ему эту вольность.
— Госпожа, — с придыханием попытался он отвоевать еще немного поблажек, опускаясь на колени, скользя ладонями по ее бедрам, — а можно я тоже разденусь?
— Эйли! — одернул Гейн и ехидно добавил, — у тебя бантика нет, так что не примазывайся, жулик…
— Уууу, боишься конкуренции, — обиженно огрызнулся парнишка.
— Нет, золотко, просто ты единственный, кто из мальчиков остался в штанах, может быть, ты как раз и сходишь за моим завтраком? — взъерошила девушка светлую макушку.
— Но, госпожа… конечно схожу, — вздохнул парень, просительно заглянув в глаза. Близость сестры, так ни разу и не позволившей себе поиграть с ним, будоражила юную кровь.
Кэйтайриона улыбнулась, уцепив прядь волос, которые только что наглаживала, оттянула назад, заставив запрокинуть голову…
Зрачки Эйли предвкушающее расширились, но она лишь рассмеялась, еще раз коротко мазнув своими губами по его, и отпустила.
Кто бы знал, как он хотел побыть с ней хоть несколько часов… Почему Эйн живет со своей сестрой, а Кэйт отказывает ему в этой малости… Обидно же… Когда его отдадут в чужой гарем, тогда с сестрой он будет видеться, если только обе госпожи смогут где-то пересечься, у кого-то в гостях… Раньше, пока Старшей госпожой была мать, он только и мечтал поскорее улететь из родного дома, но сейчас… настроение было несколько другим…
— Ой, я совсем забыл предупредить, госпожа Эйлиорин собиралась поздравить Вас…
— Эйли… — чуть не простонала Кэйт, представив, как удивиться мамочка застав в ее комнате такую красочную картину.
Но предпринять они уже ничего не успели, потому что система оповещения, установленная Шайном еще во время ее болезни, чутко реагировавшая на приближение старшей Маргойлин, заверещала, сообщая, что бежать поздно. А собственно, почему надо кого-то прятать?
Мать замерла на пороге, рабы склонились в приветственном поклоне лицом в пол, но это было скорее не столько данью уважения, сколько нежеланием светить своими причиндалами "в праздничной упаковке".
— Дорогая, я надеялась быть первой, но у тебя уже собрался целый цветник… — немного завистливо пробормотала Эйлиорин, — Гейн! Что-то я не припомню такого дружного нашествия ко мне в спальню в мою бытность Старшей госпожой. Выслуживаешься? Или это вообще не твоя идея?
Гейнийляш мог бы сейчас признаться, что идея не его, или свалить на кого-то, но Кэйтайриона понимала, что он этого не сделает. Парень старался не попадать в столь щекотливые ситуации, но сейчас ему явно не повезло.
Он лишь склонил ниже голову, хотя, куда уж ниже?
— Дорогая, когда ты закончишь с ними, я хочу видеть Гейна у себя, — заявила Эйлиорин.
— Да, мама… — тихо пробормотала Кэйт, увидев, как у парня опустились плечи.
Шайн с Айком, переглянувшись, решили поиграть в благородство, правда, Айкейнури успел первым:
— Прошу прощения, госпожа Эйлиорин, но эта смелая идея приветствовать так нашу госпожу, родилась в моей бестолковой голове, Гейн здесь ни при чем.
Гейнийляш слабо усмехнулся, оценив попытку, но он слишком хорошо знал старшую Маргойлин, та так просто не отказывалась от своей затеи.
— Ну-ну, отважный зверек, я оценила, — коротко рассмеялась Эйлиорин, жалея, что она не может позабавиться с этой неприкосновенной аппетитной задницей, — Но, насколько я помню, у нас, пока еще, Гейн — старший в гареме, и его насильно сюда никто затянуть не мог.
— Мама, ты пришла меня поздравить? — отвлекала внимание женщины на себя Кэйт.
— Ах, да, дорогая… Как ты знаешь, у меня почти не осталось личных средств, а тех, что выделяются мне теперь, едва хватает на булавки… Однако, я теперь так редко выхожу из дома… Вот. Бери. Они достались мне еще от бабушки, — протянула она красивую бархатную коробочку, — Открой, дорогая, я хочу увидеть, подойдут ли они тебе?
— Ооо! — только и смогла вымолвить девушка.
Эти изумруды, вставленные в оправу знаменитым мастером-ювелиром, представляли собой настоящую художественную ценность. Последний раз она видела их давным-давно, еще маленькой девочкой, и вообще была удивлена, что они сохранились у матери, и она не заложила их в свое время… Или потому так долго и не видела, что они хранились не в доме?
— Вообще-то они должны переходить не к дочери, а к внучке… Но раз пока у тебя нет наследницы, — подчеркнула старшая женщина. — Хочу, чтобы они принадлежали тебе…
Шайн скрипнул зубами, пытаясь понять, это у него так громко получилось, или просто Айк эхом повторил его молчаливое негодование. Кэйтайриона слегка напряглась — мать, как всегда любезно, била по самому больному. Но возражать было глупо. В конце концов, она все еще надеялась на дочь от Эйнри. Всего несколько сеансов зачатия, а может быть, хватит и одного… Только надо немного подождать.
— Ладно, не буду вам мешать, — удовлетворенная маленькой местью, улыбнулась Эйлиорина.
— Спасибо, мама, — сдержанно кивнула девушка, примеряя подарок.