Прикрыться полотенцем раб не успел, да и смысл?
— Ох… — только и смогла вымолвить Кэйт, углядев ровные красные вздувшиеся полосы на обнаженных ягодицах. Что-что, а вот рука у мамочки по-прежнему оставалась твердой. Полоски были симпатичными, и, в общем-то, не слишком шокировали бы Кэйтайриону, если бы она не вообразила весь спектр представленных парню "развлечений". Уж за столько-то часов, Гейнийляш, наверняка вспомнил все, чему обучали в Джордане.
Девушка подошла, опустила ладони на талию напрягшегося парня, отметив, каким же все-таки огромным он кажется по сравнению с ней, такой нежной и хрупкой, и удивилась, что может испытывать что-то вроде сочувствия к этому здоровяку.
— Давай помогу, выпутывайся скорее, — улыбнулась она смутившемуся рабу, придерживая подол его рубахи.
Спина была еще красивее его задницы — рисунок напоминал "елочку", правда перевернутую вверх тормашками, зато симметричную, словно по линеечке отмеряли.
— Ты уверен, что стоит лезть под душ? Щипать же будет?
— Я… как скажете, госпожа, но мне бы хотелось смыть… — парень вытер противный пот, ему и в самом деле хотелось принять холодный душ — почему-то было жарко и все тело просто горело, хотя установленный датчик регулирования температуры в помещениях, показывал нормальные 23 градуса.
— Гейн, а у тебя случайно нет температуры? — нахмурилась Кэйт глядя на яркие губы раба и отмечая лихорадочно расплывшийся по щекам румянец… Как-то нечасто ей доводилось видеть стеснительность на лице этого мужчины… И потом, с чего бы вдруг ему начать ее стесняться?
— Нет, госпожа, я в порядке… честно, — вымученно улыбнулся Гейнийляш.
— Хорошо, — кивнула Кэйт, смирившись, но, заметив, как его шатнуло в сторону, пока он пытался забраться в невысокий поддон душевой кабины, покачала головой и вышла, потом, немного подумав, высунулась в коридор и послала первого подвернувшегося малька за домашним лекарем.
Гейн выполз через несколько минут, слегка посвежевший, но все равно пышущий жаром.
— Ложись, я тебя смажу маслом…
— Спасибо, госпожа, вы так добры, но я могу обойтись…
— Конечно, конечно, мой хороший, мне просто хочется потискать твою широкую спинку, — сыронизировала Кэйтайриона, и парень рассмеялся, осторожно укладываясь на кровать лицом в подушку.
Ладошки госпожи аккуратно скользили по его спине, принося облегчение и будоража странные желания, которые, по идее, должны были воодушевить на определенные подвиги, только вот почему-то шевелиться совсем не хотелось. Эх, если бы внутри еще все не ныло, подкатывая волнообразными приступами спазмов, сворачивая внутренности, было бы вообще шикарно.
Гейнийляш чувствовал, как его словно укачивает в гамаке под палящими лучами жгучих солнц жарким летним днем. Хорошо бы еще подул ветерок…
— Гейн? — донеслось до его сознания.
— Да, госпожа… простите… я чуть не отключился… — расстроено прошептал парень, пытаясь вынырнуть из вязкой полудремы, — Я сейчас… мне следует прийти в зал?
— Нет, мой хороший, можешь сегодня отдыхать…
Дойдя до поясницы, и щедро плеснув масла на горевшие ягодицы раба, Кэйт тихонько погладила их круговыми движениями, но, почувствовав, как парень напрягся, не стала усердствовать в оказании помощи.
Вот-вот должен был подойти лекарь, которому она поручила зафиксировать его состояние. Не для широкой огласки, а просто для статистики. Кажется, мамочка снова забывается, что в имущество Старшей госпожи Дома следует играть бережно, иначе, может остаться вообще без игрушек. Кстати, надо бы и на Тийку собрать соответствующую статистику. Парень, наверняка, обращался за помощью не раз и не два, в отличие от Гейна, который и сегодня сам бы ни за что не позвал Базийлеса. Слишком гордый и самолюбивый, ни за что не признается, что у него есть слабые стороны. Но остальным мальчикам ведь сообщать необязательно? Ей и самой спокойнее, когда в гареме порядок, и когда есть ответственный человек, кому за этот порядок отвечать.
Склонившись, Кэйт хотела поцеловать его в щеку, просто в поощрение, чтобы Гейнийляш знал, что она ценит его, хоть и не приближает к себе так, как двоих любимых мужчин. Но вычурная массивная оправа длинной серьги с изумрудами, утренний подарок матери, так чудесно подошедщий к ее тонкому бархатному платью, красиво облегающему стройную фигурку, царапнул щеку раба, и оба вздрогнули. Кэйт досадливо покачала головой, намереваясь все же довести задуманное до конца, и хотела снять сережку, но Гейн покачал головой:
— Не надо… Они вам очень идут…
Девушка невесело хмыкнула:
— Теперь всегда, когда я их буду надевать, ты будешь вспоминать визит к моей матери.
— Нет, госпожа, — светло улыбнулся парень, — я буду вспоминать чудесное утро…
Кэйтайриона прижала серьгу ладонью и все же склонилась и поцеловала расплывшегося в блаженной улыбке Гейнийляша, прошептав:
— Отдыхай, мой хороший, надеюсь, у тебя, когда-нибудь еще будет шанс обновить воспоминания…
— Благодарю, госпожа… — накрыл он получившую награду щеку рукой, словно опасаясь, что чудесное ощущение девичьих губ куда-то упорхнет…
А мыслями был уже там, в будущем, когда ему снова повезет. Да если Кэйтайриона будет с ним так же добра, ласкова и щедра на неслыханные милости, как сегодня, он согласен снова пройти через все то, через что любезно провела его мать обожаемой госпожи. В конце концов, к этой негативной составляющей абсолютного счастья со временем можно даже привыкнуть, зря что ли их в Джордане обучали? Просто он сам виноват — из-за своего привилегированного положения забыл уже, что такой же "простой смертный", как и остальные рабы. Ну что ж, придется вспомнить. Ради того, чтобы попасть в спальню Кэйт он согласен на все…
Глава 36
День рождение Кэйтайрионы. 25 шуйль. Продолжение
Не успела вернувшаяся к гостям Кэйт, снова устроиться поудобнее, как к ней подошел Никки и, открыто улыбнувшись, передал лист бумаги, исписанный мелким убористым красивым почерком:
— Госпожа, автор этого шедевра очень стесняется вручить его Вам сам. Пожалуйста, я Вас очень прошу, прочитайте, уверяю, Вы не пожалеете!
Этот почерк Кэйтайриона узнала сразу. Именно таким и была переписана Шекспировская пьеса под нужды их Венговского общества. Конечно, она тут же углубилась в чтение. Такого поздравления-признания в любви, написанного так складно, с такими живыми, идущими от сердца чувствами и эмоциями, она от парня не ожидала. Губы кривила улыбка, а по щекам текли слезы… Нет, матушка и впрямь губит талант, мальчишку надо срочно оградить от ее посягательств. Да и вообще стоит поискать его шедевры и забить все в планшет. Кажется, она знает, что можно подарить Тийку на его день рождения, хотя рабов и не принято баловать, но вот его точно поощрить стоит. Необязательно делать большой тираж — нескольких экземпляров вполне хватит. Айрин и Айсойэль, да и сестренки Пайти, наверняка, не откажутся от сентиментального сборника. Пусть не классика, но местечко на полке этим стихам вполне должно найтись.
Скорее всего, Тийка не хотел бы, чтобы эти стихи видел кто-то, кроме нее, поэтому, шутливо стукнула Айка по любопытному носу, и шепнула подруге, что покажет их ей позже. А потом громко позвала поэта, отчаянно замершего в дальнем уголке, боясь даже поднять глаза, чтобы увидеть реакцию той, которой предназначалось его посвящение…
Наверное, он так и не решился бы отдать столь смелые и немного вольные свои мечты, излитые на бумагу, но Никки, нахватавшийся от Айка дурных привычек делать все спонтанно, решил за него.
— Тийка!
— Да госпожа?
Парень поднялся и робко подошел, чувствуя, как заледенели от волнения пальцы.
Ее любимые мужчины, сидевшие у ног Кэйтайрионы слегка потеснились, пропуская его ближе, чтобы он мог опуститься перед своей госпожой на колени:
— Спасибо, мой хороший, чудесные стихи, мне очень понравились… Я рада, что увидела их, — погладила она парня по малиновой щеке. А потом, ухватив пальчиками за подбородок, и удерживая его лицо неподвижно, склонилась и поцеловала… Нежно, осторожно, только чуть коснувшись искусанных от переживаний, пока стоял, ждал и волновался, губ. Тийк сейчас отчаянно жалел об этой своей привычке, боясь что госпожа оцарапается о сухую кожу… Но глаза сами закрылись и поднимающийся жар от пылающих щек, казалось прожигал роговицу даже сквозь опущенные ресницы…