То, что этот предатель, по совместительству, не какой-то там наложник-любимчик, а муж, резало, стеклом по сердцу. И даже понимание, в глубине души, что у Эйна выбора не было, позвали — пошел, не мешало, почти до слез обижаться на зеленоглазого гада.
Никки прилег рядом, тоже на живот, ужиком заполз Айкейнури под руку, и почти сразу уснул. Время то уже было совсем недетское.
Ягодка спал так сладко, расслабив пухленькие губки, и посапывая в ухо Айку, что тот, решив себя не накручивать, а то мало ли что, тоже вскоре уснул.
А успокоенная Кэйтайриона, ничего не подозревавшая о метаниях своего несчастного любимца, свернулась калачиком подмышкой у мужа и тихонечко всхлипывала, слез уже не было, все равно…
Эйн скосил глаза и поразился удивительному сходству жены с их сыном, хотя все уверяли, что Кэйтар просто его копия. Но девушка так трогательно пыталась успокоиться, прижав стиснутые кулачки к лицу, свернувшаяся пушистым котенком, даже спазм сжал горло… Срочно захотелось сделать для нее что-то такое…
— Кэйт, родная моя, ну все уже, милая… Тебе стоит отдохнуть, просто слишком много впечатлений и эмоций за один день… Хочешь, я тебе колыбельную спою? — выдал Эйнри, поражаясь пришедшей в голову идее, но все… с языка уже слетело, и Кэйтайриона энергично закивала головой:
— Да! Вот ту, помнишь, которую ты чаще всего Кэйтару пел, пока… "вы были рядом" — не договорила она и по щекам снова побежали слезы. Нет, это точно просто избыток эмоций — ее сегодня швыряет, как утлую лодку в океане — от радости до почти звериной тоски… Хорошо, что Эйн рядом, словно островок с надежной пристанью.
Она обняла мужа поперек живота и прижалась к его горячему боку, радуясь, что он остался в штанах и самые отчаянные мысли, о том, что ведь можно воспользоваться своим правом жены потребовать удовлетворить супружеский долг, даже не спрашивая его госпожу, постаралась задавить еще в зародыше.
Так и заснула, убаюканная тихим, ласкающим слух, голосом своего любимого мужчины, чувствуя себя практически абсолютно счастливой.
Утром Эйн проснулся от того, что его кто-то настойчиво щекотал. Нежным пушистым веером, одной из игрушек-сувениров, подаренных вчера этому изощренному садисту на день рождения. То под носом, то кончики губ, то по линии скулы…
Эйнри притаился, и когда этот кто-то, предвкушающее захихикав, снова потянулся продолжать развлекаться со спящим и беззащитным телом, тело сделало резкий рывок и оказалось сидящим сверху на безмерно довольной, свеженькой после умывания, девушке.
— Я кушать уже очень хочу! — томно прошептала она, игриво выгибаясь навстречу мужу.
Эйн, раскинув руки девушки по кровати и прижав, за запястья, своими ладонями, продолжая сидеть на ней сверху, наклонился почти к самому ее лицу и прошептал:
— А зачем для этого надо было будить меня, родная? Или ты рассчитываешь, что я метнусь для тебя за завтраком? У тебя для этого есть куча страждущих под пальмой!
И тут один из страждущих влетел в дверь, злющий, раскрасневшийся, гневно сверкающий глазищами…
— Сссука ты Эйн! — выпалил Айк и, хлопнув дверью, исчез в коридоре.
— И тебе с добрым утром… — слегка шокированный этим неожиданным явлением, прокричал ему вслед Эйнри. Потом слез с жены, испуганно и с мольбой смотрящей на него, потому что улаживать этот конфликт ей явно не хотелось. И ее можно было понять. Сталкиваться сейчас с Айкейнури, пускающим клубы дыма, как старинный паровоз, не хотелось никому. Но кому-то придется… Заодно и завтрак жене принесет, чего уж там.
Сразу за дверью пышущего жаром ревнивого кретина не было, но на лестнице его удалось догнать, потому что запал у парня закончился и по ступенькам он поднимался еле-еле.
— Не говори ничего! Я видеть тебя не хочу, — устало прошептал Айк и сел на одну из ступенек.
— У нас с ней ничего не было, кретин!
— Ага. Я видел. И вчера ничего не было. И сегодня.
— Так это ты вчера дверью скрипел? А я думал ветер…
— Я. И я видел, что она тебя целовала…
— И? С каких пор поцелуи собственного мужа в щеку у нас вызывают приступы ревности, зайка?
— Она целовала тебя в щеку?
— Да, шпион ты мой ревнивый, в щеку. После того как мы долго и упорно обсуждали твой мозг и Шайновый возраст. Эти две проблемы немного волнуют мою жену…
— Причем тут мой мозг?!
— Да вот я тоже думаю, как может быть причем-то то, чего нет? А Кэйт верит, что с возрастом вырастет. Может, если Сайни будет с должным старанием за ним ухаживать…
— За кем?
— За мозгом твоим, деточка! — заржал Эйн. — Пойдем, я сдам тебя твоей госпоже. И никаких сцен ревности, понял? Вернусь с завтраком, увижу свою жену расстроенной — удушу, а потом кинжалом зарежу, понял?!
— Я зажимов нигде не терял, в отличие от Дейздеймонэ, — рассмеялся, выплескивая из себя напряжение от всей сегодняшней ночи, Айк. Хотя шутки насчет его мозга уже начали утомлять, конечно. — Эй, а с утра ты что с Кэйт делал? — вдруг вспомнил еще один, напрягший его момент парень.
— Мстил! — с кровожадной интонацией злого монстра заявил Эйн. — Она хотела завтрак в постель, а я предлагал ей вызвать того, кто живет под пальмой. И она вызвала! Прикинь, дверь медленно-медленно открылась… — перейдя на интонацию малька, рассказывающего страшную-страшную историю ровесникам, сидящим плотно-плотно друг к другу в темноте и боящимся до последней, решающей все фразы, — и к нам в комнату ввалился Айкейнури! — Айк даже подпрыгнул, так умело сыграв голосом, Эйн завершил страшную-страшную сказку. — А за завтраком, как дурак, попрусь я! — грустно закончил тот свой монолог.
— Идиот! Я чуть не обделался, — снова заржал Айкейнури. — Госпожа и я любим с утра круассаны, — с таким лицом, как будто он — муж, а Эйн — жалкий позабытый наложник, заявил парень. И Эйнри, решив подыграть, склонился в полупоклоне:
— Как пожелаете! С тайшу и молоком?
— Да, разумеется, — продолжил вещать с величественной мордой лица Айки…
И оба парня, переглянувшись, не выдержали и закатились от смеха. Потом один пошел в комнату к своей госпоже, а второй, бурча под нос, что быть мужем в этот гареме очень невыгодно, пошел в столовую. Чем любит лакомиться с утра жена, за время пребывания здесь он успел выучить, но все равно искренне обрадовался, встретив по дороге Шайна.
— Все живы? — на полном серьезе спросил тот.
— Сам удивляюсь, — усмехнулся ему Эйн, — Причем некоторые из выживших сейчас с госпожой, а некоторые — идут за круассанами и тайшу.
— Ну что ж, давай составлю этим некоторым компанию, — улыбнулся Шайнэ.
По пути в столовую к ним присоединился Дэйниш:
— Эйнри, доброе утро… — окинул он внимательным придирчивым взглядом друга, не решаясь спросить при Шайне, как у него прошла ночь с женой. — А в этом доме всех кормят?
— Конечно, — улыбнулся Шайн. — Думаю, меню не хуже, чем у вас…
Короткая заминка, позволила Рэйю, идущему следом за Дэйном, пройти вперед, и пробормотать, словно невзначай, но так, чтобы Эйну было хорошо слышно:
— Хорошо, что есть группа поддержки, а то сегодня многие расстроены, что остались ночью ни с чем…
— Это что, намек? — изумился Эйнри.
Видимо, Рэйю не терпелось высказать, пришедшую на ум очередную шутку, он обернулся:
— Ага… Я вот, тляшки-букашки, подумал, надо предложить Гейну утвердить приз в соревнованиях за внимание нашей госпожи… переходящий… в виде хрустального фаллоса…
Парни на секунду зависли, а потом дружно закатились смехом.
— Зря смеетесь, — постарался сделать серьезное лицо Рэй, хотя сам уже искусал губы, чтобы не заржать вместе с ними:
— Я даже знаю с кого надо делать эскиз… — кинул он выразительный взгляд на Эйнри, куда-то в область паха, и, не дожидаясь реакции, рванул вперед, хохоча во все горло…
— Вот паршивец, — восхищенно пробормотал Эйн, глядя шутнику вслед.