— Айрин… Любимая… Жизнь моя…
А вот сейчас, главное, совсем не расслабится, а то глаза уже на мокром месте. Нервишки-то тоже никуда не годятся последнее время… Да… Совсем никуда… Сдаюсь, и тихо плачу, уткнувшись ему в подмышку, чувствуя как он губами нежно касается моих волос и шепчет мое имя… Так бы и сидела с ним рядом, вечность. Как же я его люблю!
— Я тебя люблю…
— Я тебя тоже… — эхом отвечает мне мой мужчина, и потом целует, уже в губы. Нежно-нежно, почти по братски. И в глазах столько всего невысказанного….
— Прости меня..
— За что, любимый?
— За то что мучаю… За то что метаюсь, как зверь в клетке и мучаю вас всех. Знаешь, я раньше не верил в возрастные кризисы, считал что это от безделья у людей случается. Вот веришь, у меня почти нет свободного времени, но накрывает по-страшному.
— Верю… — сквозь слезы улыбаюсь ему я и мы вместе смеемся, так как раньше.
— Меня же должно отпустить? До того как вас всех от меня замутит и вы решите от меня избавится? — с надеждой, как будто я не историк по образованию, а психолог, причем специализирующийся на мужчинах среднего возраста, спрашивает он меня. Дурашка. Остальные парни его жалеют, а жена от него вообще в восторге. Краснея и бледнее, запинаясь и теребя пальчиками косу, как будто провалившись в прошлое, Кэйтайриона рассказала мне, через неделю после своего дня рождения, как они чудно провели ночь. И в глазах у нее светилось столько счастья и платонической влюбленности, что я даже цинично острить и ругаться не стала. И брату ничего не высказала, тем более он-то мне про чудную ночь с женой докладывать не стал. Просто извинился, что свалил к жене не предупредив меня, и все. Даже на колени не падал, свинтус обнаглевший. И вот теперь именно у меня он уточняет, успеет ли его мозг стабилизироваться до того, как всех, читай между строк — меня, он не начнет раздражать совсем и полностью. Ну не кретин ли?!
— Любимый, я плохо себе представляю, как тебе нужно изголится, чтобы я захотела от тебя избавится. Тем более, в отличии от ваших женщин, я в курсе стройной системы возрастных кризисов и у детей, и у мужчин. Выдыхай.
Пытаюсь встать, но меня хватают за руку, снова притягивают к себе, усаживая боком на ноги, как маленькую. Прижимают к груди крепко-крепко, так, что по моему, где-то косточки слабо хрустят…
Обнимаю моего любимого за шею и шепчу ему:
— Не сломай меня, я тебе еще пригожусь!
И мы снова вместе смеемся, хотя в его глазах столько тоски и грусти… Непонятной мне абсолютно.
Целую его в оба глаза, по очереди, потом в кончики губ, потом…
— Я люблю тебя…
Почему в его признании столько обреченности-то?
— Я тоже люблю тебя. Тебя это беспокоит и ты хочешь б этом поговорить?
Эйнри открывает глаза, смотрит на меня с немым укором, и произносит:
— Ну вот и как такому цинику стихи посвещать, скажи мне, а?! Хорошо хоть, когда я тебе "цветные веники" дарю, ты их в вазу ставишь…
Ну да, букеты я называю вениками — не люблю мертвые цветы. Это отдает некрофилией, по моему. Сейчас вот тянет ответить гадость, из серии, что его никто не заставлял в меня влюбляться. Но тогда все предыдущее на смарку и мы снова в военном нейтралитете? Не хочуууууу! Устала… Люблю…
— Прости… Дари мне стихи в конце финансовых отчетов? — пытаюсь плоско пошутить я.
Но потом не выдерживаю, снова прижимаюсь к нему, и шепчу:
— Дари мне цветы в горшочках!
— Ага! Чтобы ты разбивала их об мою голову, когда мы очередной раз поругаемся? Я что, сам себе враг, что ли?! — наконец искренне развесился братишка. — Я тебе поляну ромашек соорудил. Пойдем отведу, покажу, хочешь?
Где он нашел тут семена ромашек?! Матерь Сущего!
Сдаем детей первому подвернувшемуся несчастному, и, держась за руки, бежим смотреть романтический подарок мне, циничной континентальной девушке.
Матерь Сущего! Надеюсь семена он покупал на свои деньги… Потому что иначе наш Дом разорен! Поляна ромашек, полосками — васильки, а по краям, вдоль канавки, незабудки. Абалдеть!!!!
Визжа от восторга, висну у брата на шее, ногами обхватываю его за талию и заваливаю прямо тут, рядом с этой восхитительной поляной, в траве…
Как же я его люблю!
Глава 38
15 мойиэля 328 года. Космопорт.
В утреннем кафе было пусто и тихо, только за тремя столиками сидели посетители. Две парочки, скорее всего инопланетников, и пять женщин, явно венговского происхождения. Это сразу бросалось в глаза и по осуждающим взглядам на слишком вольно ведущих себя мужчин, и по плотоядным усмешкам и перемигиваниям, которыми они обменивались, оценивая мелькающего по залу мальчика-официанта. Паренек старался держаться от них как можно дальше, но одна из женщин поманила его пальцем, и ему пришлось подойти.
— Принеси нам счет, красавчик и убери со стола.
Парнишка кивнул, и даже попытался улыбнуться клиентам. Получить хорошие чаевые за нервный стресс было бы неплохо.
Женщины оценили его попытку, в очередной раз переглянувшись между собой, после того как мальчишка отошел, с полным подносом грязной посуды.
— Мийя, ты права! Он — вылитый муж Вайногойрт, особенно когда улыбается. Вечером…?
— Ну не сейчас же, среди светлого дня и при всех? Тем более он нас боится до усрачки. Конечно, вечером. За несколько минут до начала комендантского часа, как обычно.
В это время паренек принес счет, одна из женщин выдала ему карту, остальные, скинувшись, высыпали на стол всю имеющуюся в карманах наличную мелочь. У парнишки даже глаза заблестели — на такую огромную сумму он не смел и рассчитывать.
— Спасибо, большое! Заходите к нам еще! — радостно засиял он белозубой улыбкой, подчеркивающей его сходство с Дэйнишем Вайнгойртом.
Но не только Мийрийнива с подругами заметили удивительную схожесть юного официанта маленькой кафешки в Космопорте и мужа Старшей госпожи Пятого Дома.
Парень, с обреченным лицом выслушивающий щебет своей очередной подружки, от скуки тоже изучал внешность обслуживающего их паренька. И тоже заметил его сходство со своим знакомым. А еще обратил внимание на оживленное обсуждение внешности мальчишки среди женщин, за соседним столиком.
Когда дамы, возбужденные предстоящим вечерним действием, удалились, Екки сначала подошел к парнишке и очень убедительно и настойчиво объяснил, чтобы тот никуда из кафе не уходил, а ближе к вечеру нашел себе замену и затаился. Потому что, иначе, через полгода все родственники и друзья смирятся с его потерей и перестанут искать, а очень похожий на него мальчик с обреченным взглядом, появится на рынке рабов в Венгсити.
На всякий случай парень подстраховался и поручил одному из друзей присмотреть за мальчишкой, объяснив, что такое явное сходство может быть только неспроста. И надо как-то связаться с Вайнгойртами и сообщить им об этом официанте.
Айрин, узнав от Екки о странном мальчишке, тут же сразу поняла, кто это. Еще три месяца назад Дайнис сообщил, что его младший сбежал от матери в неизвестном направлении. Мужчина очень переживал, напряг все свои связи, но сыночек как сквозь землю провалился. А он, оказывается, все это время рядом с ними был, на Венге. Тут его, наверняка, никто не искал — кому придет в голову искать сбежавшего из дома молодого парнишку на планете с жестким матриархатом? Хотя… Дайнису, как раз, могло бы и прийти.
Дайниш и Лейхио быстро метнулись в Космопорт, а Айрин пыталась выйти на связь со свекром, но неудачно. А через час парни вернулись расстроенные — молодой официант исчез из кафе, причем сделал это очень ловко. Следивший за входом друг Екки не заметил ничего странного и никого подозрительного. За окнами, правда, никто не присматривал, но открыть их можно было только изнутри. А это означало, что парнишка исчез сам, добровольно.
15 мойиэля 328 года. В доме Мийрийнивы
Лейксийо еще раз осмотрел сервированный на троих столик, прокрутил в голове последовательность подачи блюд — вроде все продумал, все учел. Конечно, госпожа все равно найдет к чему придраться, если будет в плохом настроении. Хотя последние недели ее настроение даже не плохое, оно просто ужасное. И ее многочисленный гарем ощутил это на всех частях тела, особенно любимчики. А он не просто приглянувшийся на время наложник, у которого есть все шансы, что через месяц о нем забудут. Поэтому ему сейчас тяжелее всех. И надо еще как-то пытаться сохранить лицо, иллюзию прежнего самоуверенного Лейксийо, которого в девятнадцать лет госпожи разыгрывали в карты, потому что было слишком много желающих забрать себе, и даже огромная сумма, которую запросила за него мать, никого не отпугнула.