— Каким образом?
— Езжайте к посланнику. Скажите ему прямо, в лоб, что барон купил его зелье.
— А если сам Сазерленд его и продал?
— Посмотрите за его реакцией. Постарайтесь понять.
— Он же почти всё потерял, — продолжал возмущаться Архиепископ — Ни с чем остался — а всё равно полон чёрных замыслов. Как после этого можно сомневаться в его связи с Изнанкой? Нет, братья, надо с этим заканчивать. Дело и так затянулось.
«Удивительно — размышлял Эноби, наблюдая за Архиепископом Хашем — Ещё зимой мы слушали о том, что грядет важнейшая битва между Светом и Изнанкой, а теперь, когда мы почти добились победы — нам говорят, что дело затянулось».
— Вы же знаете, ваше преосвященство, что с бароном будет покончено в день открытия его производства.
— Но это уж наверняка?
— Да. После неудачи барон исчезнет. Бежит из королевства.
— А если у Сильдре ничего не выйдет, — добавил епископ Хаш — То мои бойцы сделают всю работы.
— Зальют кровью улицы Прайбурга, — мрачно заметил Эноби.
— Что поделать? — пожал плечами Епископ.
— Ты прав, брат! А вы, Эноби, думайте не о смертях, а о жизнях, которые мы спасаем.
Служитель мрачно кивнул, а уже через несколько минут его карета неслась к представительству. Он не стал заходить внутрь, а лишь пригласил посланника к себе на короткую беседу.
После неё Лотор буквально вылетел из кареты и устремился в особняк. Сазерленд мчался по коридорам, и все встречные испуганно шарахались к стенам. Распахивая двери могучими ударами, посланник добежал до лестницы, ведущей в подвалы, и устремился вниз, перепрыгивая через ступени.
— Живо! — прорычал он кладовщику, и тот поспешно ткнул ключом в замок, отмыкая двери в хранилище. Лотор в три прыжка преодолел комнату с заваленными товаром стеллажами, и замер у дальней стены. Требовалось вытащить нужный камень, но у Сазерленда всё прыгало в глазах от ярости.
Наконец справившись с собой, посланник положил ладонь на стену, нажал скрытые пружины и потянул за едва выступивший камень. За ним обнаружилась выемка. Лотор несколько раз вздохнул, успокаиваясь и осторожно, одними пальцами, достал длинный узкий ящичек. Открыв его, он увидел десять ампул, похожих на те, что Мириам показывала Валери. Отличался лишь содержимое — тут содержалась тёмная субстанция, клубившаяся как пар. Сазерленд провел пальцем по стеклянному ряду ампул — и достал одну. На первый взгляд такую же, как остальные. Но на ней отсутствовала печать — знак мастера, изготовившего изделие. Пальцы Лотора напряглись и так сжали коробку, что раздался слабый хруст. Опомнившись, посланник, спрятав в карман ампулу, убрал коробку на место и положил камень обратно. А затем стремительно покинул хранилище.
Вскоре в комнатах слуг, имевших доступ к хранилищу, начался тщательный обыск. Самих слуг привели в кабинет Сазерленда, где они, под присмотром охранников, ждали окончания. Лотор неподвижно сидел в кресле, и это пугало больше, чем крики и ругань. Спустя время в комнату вошел один из тех, кто проводил обыск, и обратился к посланнику.
— Вот что мы нашли — стражник протянул Сазерленду небольшой кожаный мешочек. Лотор высыпал содержимое на ладонь — три черных камня, ярко блестевших в свете ламп.
— Ага, — протянул посланник — И у кого же они были?
— У Лакрица, — ответил стражник.
— Что? — один из слуг вскинул испуганный взгляд и затряс головой — Клянусь, господин Сазерленд, клянусь вам….
Он попятился, но посланник уже подскочил к слуге и вцепился в его горло обоими руками.
— Кому ты его продал? — ревел Сазерленд, сжимая горло слуги — Говори!
Слуга лишь хрипел, не в силах вымолвить ни слова. Лицо его на глазах темнело, наливаясь кровью, и казалось ещё чуть-чуть — и голова лопнет от прилившей крови.
— Говори!
Ноги слуги уже не доставали до земли, он вцепился в руки Сазерленда, пытаясь разжать их, и Лотор, зарычав, ударил несчастного затылком о стену. Брызнула кровь — то ли с шеи, то ли с пробитого черепа, — и руки слуги безжизненно обвисли.
— Неважно, — тяжело дыша, произнес посланник, и разжал руки. Тело мешком рухнуло на пол — Мы и так знаем.
Один из слуг мог бы поспорить с Лотором. Но сейчас он лишь благословлял свою уловку — спрятать камни в комнате соседа.
Отправив Эноби к посланнику, Епископ направился к Йериону. В двух словах он рассказал ему о замыслах Велингвара. Данте пришёл в ярость, но Хаш сумел успокоить его.
— Запомните, шевалье, сейчас самое главное для нас — жизнь принца. Время для мести настанет позже.
— Жизнь Фернана проще всего сохранить, — надменно ответил Данте — Если немедленно покончить с бароном.
— И как вы это хотите сделать, шевалье? Пойдёте и проткнете его своим великолепным мечом?
— Но раз вы узнали…
— И что же теперь, отнести донесение в суд и поклясться, что наш шпион не лжёт? Или сразу пойти к королю?
— Но если Лекруа узнает…
— И что же он сделает? Арестует Велингвара?
— Проследит за ним.
— О, не сомневайтесь, шевалье, за бароном сейчас и без того внимательно смотрят…
— Раз за ним так смотрят, как же он…
— Потому что он — отродье Изнанке, Йерион, и я говорил вам об этом десятки раз! Он слуга её, и слуга достойный. Вас не должна удивлять его хитрость, смелость или влияние — Хаш приблизился к Йериону вплотную — Я прошу вас лишь об одном, шевалье — защитите принца!. Опасность может прийти откуда угодно. Барон мог подкупить любого — от последнего слуги до благородного советника.
— Хорошо, — кивнул шевалье — Я поговорю с Кейсаром…
— Что? — воскликнул Епископ, перебив шевалье — Рейдел Кейсар? Да от него же первого вам и следует защищать принца.
— Это уж глупости, — холодно возразил Йерион.
— Почему? Он близок с любовницей барона, и с его воспитанницей. Которая, кстати, беспрепятственно разгуливет по дворцу.
— Роу? — удивился Йерион. Однажды он общался с девушкой, и, хотя начали они с колкостей, но в конце он поблагодарил её за смерть Ерозы — Мне кажется, она слишком привязана к младшему принцу, чтобы травить его брата.
— Ах, вам кажется? — преувеличенно почтительно отозвался Хаш — Но что тут скажешь! Только одно — если вы действительно думаете, что девчонка не способна убить принца из-за дружбы к его брату — то дни принца сочтены. Вы и впрямь слишком глупы, чтобы охранять Фернана.
— Вы забываетесь, епископ!
— Что, вам не понравилась правда? А что, если она, или её друг, или подруга убьют принца Фернана — что вы скажите тогда? Извинитесь? Покаетесь? — язвительно говорил Хаш, не обращая внимания на гнев Йериона — Вы купились на её милое личико? На молодость? На бойкие речи? А ведь она убийца похуже многих. Отродье, каких поискать. Вы воротили нос от Герцогов — но мы хотя бы не скрывали своей сути. А эта?
Данте молчал, пораженный вспышкой гнева Епископа.
— Она родилась и выросла близ Бездны, в Лесу, среди тварей. Она убила десятки людей — и простых, и благородных. Она погубила человека Лекруа. Она втерлась в доверие к королю, к принцу, к гвардейцам — да и к вам тоже. Вам нравится слушать рассказы о ней, верно? Но наверняка вы не слышали, как она забила до смерти заключенного. Как угрожала своим начальникам. Как проткнула копьем ребенка — чтобы забрать у его отца золото. И теперь прибрала к рукам несчастную, больную девушку и её отца. Шевалье! Вы благодарны ей за смерть Ерозы — и лишь потому не видите её сути. Но если вы вернете себя рассудок, если послушаете истории о ней с холодной головой — вы не сможете возразить мне ни в едином обвинении!
И пока Йерион раздумывал над словами Епископа и собирал сведения, пока Оуен отсчитывал последние дни, пока Велингвар и Церковь готовились к решающей схватке, Айрин наслаждалась своей жизнью. Окруженная любовью и дружбой, она проживала первые дни зимы с улыбкой на губах.
В день перед запуском шестеро друзей собрались в одной из комнат в особняке Холдгрейвов. Им потребовался самый большой стол, зато всё уместилось, и никто не теснился. Игра получилась захватывающей, и к её концу все подходили с горящими глазами.