— К порту гонят! — высказался один из солдат, уже разузнавший слухи — Там сейчас такое твориться, что только Четверо и помогут! Говорят, пробудилась сама Бездна.
— Свет Всемогущий!
— А наши-то три роты что поделать смогут?
— Дурень! Туда не одних же нас гонят!
И пока солдаты жадно выспрашивали подробности, телеги пересекли Железный мост и, свернув направо, погнали прямо к порту. Возницы всё подгоняли и подгоняли лошадей, и поэтому, когда сверху на них упала тёмная тень, они ничего не успели сделать. Тень взмахнула лапой, нанося удар по животному, а в следующее мгновение лошади, обезумев от страха, рванули вперед. Напрасно возничие натягивали поводья — лошади неслись не разбирая дороги. Одна из них, вся покрытая кровавой пеной, на всем скаку влетела в витрину.
— Спаси нас Свет! — только и успел воскликнуть второй возничий, прежде чем его разогнавшаяся телега, наскочив на разлетевшиеся тела, перевернулась. Люди, кувыркаясь, падали на землю, кого-то зажало бортом и протащило по мостовой. Один из солдат, привставший во время падения, подлетел в воздух, описал дугу и рухнул у стены. Удар отделался по всему телу, что-то хрустнуло и вывернулось, но солдат под действием сильных эмоций, не почувствовал боли. Он попытался подняться, не смог, и замер, наблюдая за разворачивавшееся картиной.
Слева от него гремели выстрелы, немногочисленными вспышками уцелевших с повозок. А справа прыжками неслись твари, страшнее которых солдат в жизни не представлял. Он видел, как чудовища добрались до его товарищей, как лапы тварей завертелись, оставляя за собой кровавую россыпь, и каждый удар сопровождался мерзким чавкающим звуком. Спустя пару минут всё было кончено. Твари, заслышав какой-то шум, дальше по дороге, устремились туда.
«Спасён», — подумал солдат, и запрокинул голову в благодарности к Свету. Резкое движение вызвало боль, и он невольно охнул. Ближайшая тварь обернулась на звук, и солдат, чувствуя, как леденящий ужас наполняет его душу, смотрел в её злобные яркие глаза. А в следующий миг тварь одним движением развернулась и прыгнула к солдату, вскидывая свои чудовищные лапы — и жизнь его оборвалась в брызгах костей и крови..
«Это конец» — думал старшина на правом берегу реки, видя, как очередной монстр поворачивает в их сторону. На берегу Старого Города лежало уже четыре чудовищных трупов, но оставшиеся в живых солдаты были рассеяны, изранены, у них не было времени отойти и подготовиться к бою. Всё, что они могли — броситься с мечами на двух последних тварей.
«Прими меня Свет» — подумал Орбан, сжимая клинок в дрожащих руках, и, заорав что-то бессвязное, бросился вперёд.
И тут в тварь перед ним ударило несколько огненных снарядов, она завопила, застонала своим жутким голосом, а затем вынырнувшие из темноты люди в богатых одеждах атаковали чудовище. Горящее, израненное, оно отчаянно сопротивлялось. Один из нападавших отлетел с распоротой грудью, ещё один упал и пополз прочь, придерживая рукой почти оторванную ногу. Бой длился несколько секунд — а затем чудовище, издав жалобный рёв, рухнуло на землю.
Вторая тварь сражалась с рыцарем, нанося один удар за другим, и получая удары в ответ. Она не могла пробить доспехи, а вот каждый взмах меча оставлял на ней жуткие следы. Было очевидно, кто победит, и когда рыцарь обрубил твари вторую лапу, чудовище набросилось на него и попыталось прокусить его шлем. Рыцарь закричал — скорее от страха, чем от реальной опасности — и ударом ноги откинул тварь. Тут же выхватив меч из туши, он отрубил чудовищу голову. Её сразу подхватил один из подоспевших благородных, а остальные окружили рыцаря, одобрительно хлопая его по доспехам. Старшина полностью разделял их веселье. Впервые в жизни он был благодарен благородным.
— Кажется, я ещё встречу рассвет, — прошептал Орбан и потерял сознание. Его слова оказались правдой — ведь праздник, устроенный Русалкой для города, подходил к концу.
Глава 17. Тёмное сердце
Солнце вставало над Прайбургом, и начинался новый день — сырой и промозглый. Холодный рассвет Уоренгейт встречал, стоя на балконе Северной таможенной башни. Всю ночь он выслушивал отчёты и отдавал приказания, наводя порядок на улицах столицы. Раны на голове удалось немного залечить. Волосы выгорели, свежие язвы ещё не затянулись полностью, боль то и дело возвращалась, стискивая голову огненным обручем — но это всё были пустяки. Взглядом, полным горечи, Уоренгейт смотрел на город, подводя итоги своей битвы. Редвин мёртв. Эскил мёртв. Барон Холдгрейв серьёзно ранен, и ещё долго не сможет ходить — если вообще поднимется. Счёт убитых солдат и стражей шёл на сотни — таких потерь не мог припомнить никто из нынеживущих. Один портовый склад выгорел полностью, ещё два были затронуты огнём. В городе сгорело несколько домов. Были погибшие и среди горожан. Невесть сколько тварей бродят по улицам столицы — Свет знает, как много человек они ещё убьют или покалечат.
— Я погиб, — прошептал граф, вспоминая Городской Совет и короля.
— Вовсе нет, ваше сиятельство, — раздался спокойный голос позади. Пока молодой Йерион, несмотря на рану, продолжал охоту за порождениями Русалки, Эдмон Хаш оставался в башне, наблюдая за состоянием мэра. Сейчас Епископ вышел на балкон и встал рядом с графом.
— Вы видите то же, что и я, господин Хаш? — спросил граф, не оборачиваясь — Трупы, пепелища и ужас столицы?
— Я вижу побежденную Изнанку — ответил Епископ. Граф внимательно посмотрел на собеседника, но тот оставался серьёзен. — Да, Изнанку, ваша светлость. То, с чем мы столкнулись — не дело рук человеческих. Я готов поклясться Светом и Четырьмя, что сегодняшние разрушения — ничто по сравнению с тем, что могло случиться, не сразись мы этой ночью.
— Благодарю — граф невесело улыбнулся — Но, боюсь, король едва ли прислушается к вашим словам.
— А к словам Церкви? К словам четырех архиепископов? — с жаром продолжил Эдмон — Послушайте, граф, я сумею убедить их в том, чему сам стал свидетелем. Они узнают правду, и приложат все силы для вашего спасения.
— Вот как? — задумчиво обронил Уоренгейт, чувствуя, как в нём просыпается надежда — И что же вы хотите взамен?
— Ничего — с тем же пылом ответил Епископ — Повторяю, граф, вы сегодня совершили великое дело, и мои усилия — лишь слабая награда за него. Вы же сами видели тех тварей! Представьте, что стало бы с городом без нашей атаки! Представьте, скольких бы они убили, выползи на улицы внезапно. Всё, что нам надо, — ветер налетел, заглушая слова, и Епископ наклонился к Уоренгейту — Найти Русалку и убить её.
А на заброшенной пристани рассвет осветил героев этой ночи. Шторм, невредимый на вид, лежал на земле, а рядом сидела Русалка, положив голову мальчика себе на колени. Неподалёку застыло чудовище, преданно смотревшее на свою госпожу. Едва лучи солнца коснулись лица Талли, как он глубоко вздохнул и открыл глаза.
— Надо же, я еще жив — прошептал, улыбаясь, мальчик.
— Нет — покачала головой Русалка — Ты был бы мертв, если бы не моя магия. Но даже я не в силах сохранить тебя. Твоя душа держится лишь моей волей, и ни за что не останется в этом теле.
— Значит, я всё равно что умер? — продолжая улыбаться, пошептал Шторм. Налетел холодный порыв ветра, и мальчик с жадностью вдохнул его — Так странно — он с трудом поднял свои руки, затем ощупал своё лицо — Ты действительно могущественная волшебница, сестрёнка.
Впервые Элли промолчала, не поправляя «брата».
— До чего же славный вышел бой. Жаль, ты не видела. Спасибо за всё — рука Талли дрогнула, и он попытался поднять её к лицу девочки. Та, уловив его жест, помогла ему, и пальцы мальчика осторожно пробежали по щеке, губам, по волосам — За все эти годы. За силу. За её жизнь. Я знаю, ты сохранишь её душу, и подаришь ей новый Свет.
— Я могу сохранить и твою душу — отозвалась Русалка.
— Чтобы я бессловесной деревяшкой ждал Последнюю Битву? Благодарю покорно — рассмеялся парень, и тут же замолчал, обессиленный собственным смехом — Смерть куда предпочтительнее такой судьбы. Знаешь, — помолчав, продолжил мальчик, продолжая гладить лицо Элли — Я не о чем не жалею, кроме того дня, когда не смог спасти тебя. Все должно было сложиться по-другому — прошептал Талли. Глаза его закрылись, и последние слова он произнес едва слышно — Ты уж тут не пропадай, сестрёнка.