— И чего тут нужно?
— А вот, — садовник пальцем указал на пол в глубине коморки — Посмотрите.
Страж немного нагнулся, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Людоед положил левую руку ему на затылок, вцепившись в волосы, а ножом в правой перерезал горло.
Кровь широким потоком полилась на пол кладовой. Страж, захрипев, попытался руками зажать рану, но Бранд, удерживая его и пригибая к полу, продолжал резать несчастного ножом, нанося всё новые и новые раны. В конце концов руки стража безвольно опали вдоль тела. Бранд довольно улыбнулся, и тут на лестнице раздались быстрые шаги. Людоед с силой толкнул тело вперед, бросил нож на пол, захлопнул двери каморки и развернулся — как раз в то время, как один из гвардейцев вошёл в коридор.
— Шумно тут у вас, — обратился он к Бранду. Тот продолжал молчать, но гвардейцу и не нужен был ответ — Я тут подумал — не вам же сундуки таскать, верно? — улыбнулся он замершему Людоеду и, постучав, приоткрыл дверь в комнату миледи.
— Госпожа Элирия, я войду? — крикнул молодой гвардеец, в то время как Бранд за его спиной стремительно приближался, наматывая шнурок на руки. Не дождавшись возражений, солдат распахнул дверь.
Первое, что он увидел — лежащая на постели девочка. Гвардеец нахмурился, а в следующий момент сзади его ударили под колени. Ноги солдата подогнулись, и тут же в горло впилась верёвка. Пальцами парень попытался схватиться, подцепить петлю — напрасные усилия, шнурок с такой силой обвил шею, что резал кожу и вены под ней. Чувствуя, что силы покидают его, что кровь обильно струится по шее, что жить остаётся последние мгновения, и ему никак не достать до убийцы, в отчаянии гвардеец ударил ногой по полу. А мгновение спустя позади раздался тонкий, умоляющий голос.
— Осторожнее! — кричал Людоед, повернув голову к лестнице — Не побейте стены! Ради Света, осторожнее!
У умирающего парня солдата на глазах выступили слёзы — от беспомощности, от бессмысленности собственной смерти и страха перед нею — а его убийца позади лишь жутко оскалился, теряя сходство с человеком.
Солдаты, сидевшие внизу, заслышав удар, переглянулись, но крики Бранда их успокоили.
— Да они там весь дом разнесут — рассмеялся один из гвардейцев, услышав ещё удар. После раздалось едва слышимое шорканье и все затихло.
— Ну, вроде уцелели! — рассмеялся другой, и солдаты вернулись к рассказам о прошедшей ночи. Минуту спустя к ним спустился садовник.
— Переоделись? — кивнул гвардеец на одежду садовника — тот теперь был в куртке старого слуги.
— Испачкал, — проговорил старик, выставляя кружки возле плиты — Меня там чуть не задавили. Вот и не буду мешаться.
Он быстро и аккуратно насыпал кофе, сахар, добавил в каждую чашку ложку пряностей и выставил на стол перед сидевшими. При этом ему приходилось сильно наклоняться и тянуться.
— Вы не могли бы…? — обратился он к ближайшему слева солдату, и указал на стену — Всего на секунду…
— Конечно, конечно, — поднялся тот, освобождая место.
Людоед надёл на обе руки толстые закопчённые рукавицы, и взялся за обе посудины разом. Осторожно удерживая котелки, он развернулся к столу. Перед ним сидело трое солдат — один спиной, и двое, на другой стороне стола — лицом.
— Смотри не опрокинь… — начал говорить тот, что стоял у стены. Людоед точным движением плеснул кипяток в лица перед собой, метя в глаза. Струи обжигающей, исходящей паром воды ударили в солдат, окатили их кипятком, выжигая глаза, разваривая кожу и превращая её в лохмотья. Правой рукой Людоед с размаху ударил дном раскалённого котелка сидящего перед ним солдата в лицо. И развернувшись, метнулся к тому, что стоял у стены, схватив котелок обеими руками. Солдат, увидев как товарищи падают на пол, крича от боли, успел лишь повернуть голову. Людоед налетел на него и сильным ударом котелка, проломившим переносицу, отбросил к стене. Следующие удары превратили лицо гвардейца в ошметки из осколков костей, кожи и мышц.
Позади раздался стон, и Людоед, выхватив нож, бросился на правого солдата. Половина лица у него была обожжена и залита кровью, но он, скрипя зубами от боли, тянул руку к оружию. Людоед нанес ему удары в горло, грудь, живот — всё это под дикие вопли корчившихся на полу солдат. Оттолкнув изрезанного, содрогающегося в предсмертных конвульсиях гвардейца, Людоед обернулся к двум оставшимся. У обоих кипятком полностью обварило лица, и они, не смея дотронуться до расползающегося тела, стояли на коленях, моля о помощи. Выжженные глазницы слепо смотрели в небо, и Людоед двумя быстрыми взмахами рассек солдатам шеи.
На входную дверь сыпались удары, она содрогалась, и, наконец, не выдержав, разлетелась обломками. Трое стражей, с ружьями наперевес, ввалились в холл. Перед ними предстала ужасная картина. Садовник, весь в крови, зажимающий живот, лежал на полу, крича от боли. Повсюду — на перевёрнутой мебели, на стенах, на полу и сбившемся ковре — виднелись кровавые следы. Какие-то хрипы доносились с кухни, и солдаты бросились было туда, но садовник остановил их.
— Наверху, — простонал он, отрывая одну руку от раны на животе — Они пошли наверх, к госпоже!
— Роб, за мной, — скомандовал старший, устремляясь вверх по лестнице — Пауль, останься здесь, следи за выходом.
Пауль, напуганный и потрясенный, кивнул, со страхом оглядывая помещение. Он едва не выстрелил в садовника, когда тот обратился к нему.
— Там, на кухне, — прошептал раненый — Ваши солдаты бились с ними. Может, кто-то уцелел…
Пауль бросил быстрый взгляд наверх, но стражи уже скрылись в коридоре. Держа оружие наготове, солдат осторожно направился к проходу. Там ему открылось ужасающее зрелище. Один труп лежал у стены с отвратительным месивом на месте головы. Второй, дальний, был весь исколот и плавал в луже собственной крови. Но страшнее всего были те двое, что лежали слева от стола. Обожженные ослепшие лица, перерезанное горло — и тихие хрипы агонии. Страж потрясенно опустился рядом с одним из них, узнавая своего товарища. И совсем не заметил, как сзади подошла темная фигура. Лишь почувствовал, как мокрые скользкие пальцы схватили его за подбородок и запрокинули голову, подставляя оголенную шею под удар клинка.
Двое стражей наверху быстро осматривали комнату за комнатой. Труп в коридоре удвоил их осторожность, но когда в одной из комнат, они увидели юную девочку, то бросились к ней на помощь.
Пока один склонился над миледи, пытаясь помочь ей, второй встал у окна, разглядывая окрестности. Краем глаза он заметил, как в двери вошёл садовник, сжимая двуствольное ружье.
— Эй, ты чего… — начал было солдат, но Бранд вскинул оружие и прогремел выстрел. Тело стража с простреленной головой застыло на мгновение. А потом, качнувшись, выпало в разбитое окно. Второй, обернувшийся на выстрел, понял, что не дотянется до ружья, и бросился на нападавшего. Страж прыгнул вперед, стремясь повалить противника, но тот успел увернуться. Солдат вытянул руки, врезался в шкаф, и тут же почувствовал, как в затылок ему уперся горячий ствол. Раздался второй выстрел.
Несмотря на ранний час, возле дома Холдгрейвов собралось несколько людей. Среди них был и юный Саймон — он первым заметил выбегающего из дома садовника с бесчувственной девочкой на руках. И пока остальные, увидев окровавленную одежду, в страхе расступались, он решительно шагнул вперёд.
— На дом напали, — выкрикнул садовник, подбегая к карете — Юную госпожу ранили! Нам срочно нужно в Прайбург.
— А где же гвардейцы? — спросил Тэд.
— Все в бою… да уйди ты! Не видишь, что ли, каждая секунда дорога!
— Я помогу вам — воскликнул Саймон. Бранд покачал головой, отказываясь, но парень настаивал. Остальные жители, потрясенно перешептываясь, не рискнули вмешаться.
— А вдруг доктору понадобится помощь? А как же передать весть? Да и потом…
Садовник, слушая возражения Саймона, внезапно улыбнулся, и, облизав пересохшие губы, кивнул на карету.
— Ладно, парень, надеюсь, с тебя будет толк. Садись рядом с госпожой. Но смотри — как она придёт в себя, тут же дай мне знать. Понял?