— А когда вы умрете, ваши души попадут или в руки к Свету — и тогда до них будет не добраться, или в лапы к Изнанке — и тогда я буду меньшей из ваших проблем. Поверь, Хаш, у меня нет власти за последней чертой.
— Значит, ты отказываешься от мести и возвращаешь дочь Холдгрейва, так?
— Верно. А всё, что требуется от вас — продолжить жить. Да, и ещё — скажи мэру, пусть прекратят охоту на моих людей. Это их нервирует.
— Барон не остановится.
— Личная месть барона меня не интересует. Я про преследование со стороны властей. Уверена, ты сможешь правильно донести мою мысль — и до графа, и до барона.
— Дочь Холдгрейва… что с ней сделали? — с заминкой спросил Хаш.
— Ничего из того, о чём ты подумал — ответила Русалка.
— Она здорова? Невредима? — уловив мимолетное колебание, продолжил спрашивать Епископ.
— Она… невредима и почти здорова — ответила Элли — В плену её не мучили. Но вот её разум… боюсь, тут поможет только время.
— Граф может не согласиться — покачал головой Хаш — Он очень привязан к Холдгрейву.
— Я проявляю милосердие — так пусть и он проявит благоразумие, — холодно ответила Русалка — Забери его Бездна, чего он ещё желает? Ведь это блистательная победа — Дети Моря разгромлены, все их слуги — убиты, все похищенные — вернулись домой. Церковь славит его, Совет подчиняется, король — одаривает своею милостью.
— Ты жива.
— И то верно. Тогда скажи Уоренгейту, что если он не успокоится, то получит настоящую битву. Я хочу сохранить этот город — но это лишь моя прихоть, а не обязательство. Если потребуется — тёмные стены, отражая голос Русалки, наполнили комнату шёпотом многих голосов. Тьма обступила каждую лампу, а воздух стал ледяным- Я устрою настоящую войну. Ту, в которой участвовали Эйд и Кейсар. Жизнь я всегда предпочту смерти, но не заблуждайся — убивать я умею. Поверь мне на слово, Хаш, вы проклянете день, когда граф откажется принять победу.
— Погибли сотни солдат и горожан, — собрав всю волю в кулак, отвечал Епископ — Товаров сожжено на тысячи золотых. Есть мертвые среди благородных. Похищена дочь барона — ты знаешь, сколько крови там пролилось? И всё это останется без ответа? Нет, — покачал головой Хаш — Это не победа.
— Она самая, — возразила Русалка — И другой у меня для вас нет. В конце концов, поле битвы осталось за вами.
Закрыв глаза, Эдмон неподвижно лежал, обдумывая предложение.
— Хорошо, я попробую, — наконец согласился Епископ — Постараюсь. Но ничего обещать не могу.
— Вот и славно, — кинула Русалка — И не забудь упомянуть, что я не собираюсь мстить за Талли. Ответ передашь через него — Русалка кивнула на одного из застывших охранников.
Не прощаясь, Элли вышла из покоев в окружении шести молчаливых фигур, а Епископ остался наедине с последним неподвижным солдатом. Хаш выдержал несколько минут, прежде чем покинул комнату. Он тщательно запер дверь и, всё ещё дрожа от страха, поднялся во двор. Там, под лучами весеннего солнца ему стало легче, холод отступил, и он приказал готовить экипаж. Выезжая за ворота, Эдмон не заметил хрупкую фигуру, провожающую его внимательным взглядом.
— Простить — не значит забыть — прошептала Русалка.
Тем же вечером отряд закованных в броню солдат отправился в парк, указанный Епископом. Там, в одном из павильонов, Элли в последний раз прикоснулась к Элирии Холдгрейв. Девочка, очнувшись от сна, стояла, покачиваясь и склонив голову, не в силах до конца сбросить с себя оцепенение.
— Вот и всё — произнесла Русалка, опуская руки — На большее я не способна. Теперь иди — подтолкнула она миледи к выходу.
Через открытые окна Элли наблюдала, как неровной шатающейся походкой девочка шагала по тропинке, окруженной деревьями. Людоед раздобыл для неё тёмно-синее платье, великоватое и слишком лёгкое, но вполне пристойное. Миледи прошла совсем немного, прежде чем её окружили люди барона, и стража, и солдаты. Увидев всех этих людей, с обнажёнными клинками, девочка испуганно закричала и закрылась от них руками, опустившись прямо на землю. Один из солдат, осторожно взявший её за плечо, с криком отдёрнул руку и изумлённо уставился на миледи. Остальные направились к павильону, из которого вышла Элирия.
— Свет Всемогущий, — покачала головой Русалка — До чего же они любят сражаться. Впрочем, кто я такая, чтобы лишать их этого удовольствия. Верно? — она обернулась к шести неподвижным фигурам и махнула им рукой — Ступайте, и окажите им достойный приём.
Час спустя, когда на землю опустился сумрак, Русалка вновь стояла в подземном зале, разглядывая своих слуг.
— Мы готовы, госпожа! — воскликнул громила, с обожанием глядя на Элли — Скажите слово, и последние мгновения нашей жизни мы наполним болью и страхом!
— Нет — покачала головой Русалка — С этой минуты вы — свободны, и вольны делать всё, что пожелаете. Отныне весь город знает — Дети Моря побеждены. Шторм мёртв. Русалка исчезла. Все их слуги — пропали. Возможно, это придаст горожанам храбрости.
Трое мужчин изумленно смотрели на свою госпожу, и даже отвратительное изломанное чудовище, замерев у стены, недоверчиво смотрело на девочку.
— Теперь вы свободны и вольны делать что хотите — повторила Русалка — Так что все, кроме Людоеда, могут идти. Вы знаете, где Шторм прятал золото — можете забрать его.
Двое слуг, не смея возразить, ушли, кидая на Людоеда завистливые взгляды.
— А что мне делать с тобой? — задумчиво произнесла Элли, глядя на отвратительную фигуру у стены — Оставить здесь, в пару к Стрыге?
Тварь, словно поняв, о чём идёт речь, жалобно застонала.
Хорошо — кивнула Русалка — Пойдёшь к Людоеду, поможешь ему с его подарком. Только, пожалуй — Элли оглядела своё чудовище — Одного тебя будет маловато. Та девочка — настоящий боец, с неё станется убить вас обоих.
— Она никогда не сможет…. — вскипел Бранд, и тут же умолк, повинуясь взмаху руки.
— Милый мой Людоед, «никогда» — слишком громкое слово для того, что уже случалось. Не волнуйся, твоя помощница тебе понравится.
Той же ночью Эрих Патен дописал свою статью, и наутро выпустил свежий выпуск. «Мы победили!» — громкий заголовок, и желание узнать как можно больше заставили горожан буквально вырывать газету друг у друга. К вечеру — небывалое дело — был отпечатан дополнительный тираж, который также расхватали с прилавков. Редактор, осознавая всю значимость статьи, постарался на славу. Мрачный, гнетущий тон там, где говорилось о Детях Моря, сдержанно-хвалебный — о решении мэра и подготовке, напряжённый — о самой битве в ночи, и восторженный — об итогах. Стражи и солдаты выглядели в статье настоящими героями, и каждое прочтение в казармах сопровождалось ударом кулака по столу: «А ведь это мы, Бездна нас забери!» Отдельно расписывались подвиги шевалье Йериона — его решающая роль в сражении с Талли, помощь гвардейцам и спасение горожан. Данте, уже дважды упомянутый на страницах газет, в один день стал самым популярным героем на улицах Прайбурга. В трактирах поднимали кружки в его честь, дети играли в «Шевалье и Морского Демона», а самого Йериона засыпали приглашениями в благородные дома. Одно из них он получил от короля — Веласкер, стремясь укрепить спокойствие в столице, объявил о грандиозном приёме в честь подписания мира с Итанией. Состояться он должен был в одном из залов Ортенфлоу через четыре недели.
Впрочем, не все разделили эти чувства. Барон Холдгрейв попросил отпуск, чтобы ухаживать за своей дочерью, и сосредоточился на розыске похитителя.
Командир Стражи Кессер, принося графу поздравления, в глубине души клялся отомстить за своих капитанов.
Владельцы сгоревших товаров, разделяя общую радость от победы над Детьми Моря, продолжали требовать достойную компенсацию.
Горожане, похоронив своих близких, уходили от свежих могил с болью в сердце, проклиная благородных и их причуды.
А епископ Хаш, нарушив своё затворничество, первым делом отправился к Йериону.
— Итак, шевалье, — решительно перешёл Епископ к делу — Вы лично убедились, что угроза, с которой мы боремся — реальна. Что порождения Изнанки — уже среди нас, и если дать им волю, они поглотят нас.