— А сколько повязок на тебя уходило! Сколько воды! А лекарства?
— Вы мне их не покупали… почти.
— Ага! — торжествующе вскричала старуха — То есть всё же признаешь? А ведь они не дешёвые. И ведь ты вынуждала меня! — всё больше распалялась старуха — Специально плакалась там, в своём углу, изводила меня ночами, не давала глаз сомкнуть. Помнишь?
— Мне было больно — тихо ответила Аури, чувствуя, как в ней просыпаются гнев, злость и обида. Девочка заговорила, стараясь унять своё волнение.
— Я ведь приносила достаточно, чтобы хватило и на пропитание, и на повязки с лекарствами. Может, подсчитаем?
Как ни возмущена была Наргиз, здравый смысл подсказал ей, что подобный расчет окажется далеко не в её пользу. А потому, требовалось увести разговор в сторону.
— Так ведь ты ещё не посчитала проживание!
— Проживание? — растерялась Айрин — Но ведь…
— А как же! Как же! — взвилась старуха, вновь ощутив почву под ногами — Уж тут-то не отвертишься — в крыше над головой я тебе никогда не отказывала. Ведь я тебе дала… — старуха, обводя помещение рукой, проглотила слово «угол» — Половину комнаты тебе предоставила!
— И сколько же я задолжала за этот кров? — спросила девочка.
В который раз за вечер в Наргиз сошлись в борьбе жадность и здравый смысл. Один за одним, в её голове мелькали варианты, как рассчитать внучку, и тут же производился точный математический расчёт.
— Скажем… — наконец ответила старуха, и нос её прочертил задумчивую линию к земле — Скажем, три серебряных в месяц. Итого, золотой и восемьдесят серебряных!
— Не многовато ли за угол с матрасом? — усмехнулась Аури, пытаясь за насмешкой скрыть свои чувства.
— А куда б ты без них пошла? — едко спросила старуха — В Купола? Или сразу в тюрьму?
— Думаю, там бы ко мне относились куда лучше, чем вы. Уж наверняка бы там для ребенка нашлись похвала и доброе слово.
— О таком у нас с бароном договора не было — решительно возразила Наргиз.
Айрин, задыхаясь от злости, едва удержалась, чтобы не расплакаться — слишком уж силён был контраст между тем, что она испытала в заброшенном доме и тем, как встретила её бабка. Айрин встряхнула головой, прогоняя злые слёзы, и приняла окончательное решение.
— В общем, неважно, что вы думаете и чего хотите, тетушка Изабелла. Теперь я — капитан Стражи, и король лично дал мне третью ступень.
— Ты врёшь! — снова вскочила Наргиз.
— И потому — продолжила девочка, не обращая внимания на крик — Я имею полное право и полную власть решать, кому и что я должна. А потому решаю — вам не достанется ни гроша из оплаты барона.
Старуха поняла, что ей не лгут. Видя убежденность своей внучки, зная о её репутации, а главное, признавая тот факт, что барон и вправду дал ей золото, а значит, облек своим доверием, Наргиз приняла слова внучки как совершеннейшую правду.
— Значит, теперь, получив власть, ты занялась грабежом — процедила старуха, с ненавистью глядя на внучку.
— Я вас не граблю — покачал головой Айрин, чувствуя, как переполняется чаша её спокойствия — А лишь расплачиваюсь по справедливости.
— А ведь я всегда знала, что ты — неблагодарное отродье! — продолжила старуха, не замечая ярости девочки — С самого первого дня, как барон привёл тебя сюда. И ведь взбрело же ему в голову, будто бы я должна заботиться о тебе! Родственная душа! Да у тебя может и совсем души-то нет! Ещё неизвестно, с кем моя племянница путалась в этом проклятом Лесу.
— Замолчите — попросила Айрин, чувствуя, как дошла до последнего предела.
— Да и потом — три года она тут одна жила. Уж конечно, не только твой отец там побывал — в сердцах воскликнула старуха. И тут же прикусила язык, сообразив, что зашла слишком далеко. Но было уже поздно. Стол, стоявший между бабкой и её внучкой, отлетел к стене, а когда Наргиз подняла глаза, над ней нависла Айрин, судорожно сжимавшая копье.
Старуха была не робкого десятка. Ей в жизни приходилось иметь дело с разными людьми, в том числе с теми, кто давно преступил закон. Но впервые в своей жизни Наргиз увидела человека, готового её убить. Вжавшись в спинку стула, вцепившись в сиденье, она округлившимися от страха глазами следила, как судорожно дышит Аури, пытаясь унять свой гнев. Острие копья подрагивало возле самого лица перепуганной старухи, а пальцы девочки побелели, судорожно сжимая древко.
— Ты меня убедила, старуха — тихо произнесла Аури — Мы — не родственницы, и ничего общего между нами нет. Потому считаем, что ты взяла меня на воспитание лишь за оплату Велингвара. Но ты нарушила обещание — решив уморить меня голодом, и потом, заставив рисковать жизнью, добывая пропитание. Потому тебе принадлежит десять золотых, обещанных бароном — а мне — всё то золото, что я заработала. Сколько там вышло?