Отпечаток, оставленный проживанием с тетушкой Изабеллой, крепко засел в голове у Айрин. Негодование от цены и страх потратить столько денег разом забились внутри Айрин, побуждая её бежать отсюда. «Четыре золотых! — вопил внутри девочки мерзкий старушечий голос — Четыре золотых!» Стиснув зубы, Айрин приложила усилие, чтобы остаться на месте и подавить в себе эти гневные вопли.
«Это же почти половина средств, что ты себе оставила» — произнес уже другой, холодный и спокойный голос рассудка.
— Да вы посмотрите — продолжал убеждать девочку продавец, видя недовольство у неё на лице — Замечательнейшая ткань. Не трется. Не мнется. Ножу не дается! Просто музыка, а не одежда.
— Я знаю, — вздохнула Аури, перебирая монеты в кармане. И, вздохнув ещё раз, кивнула, соглашаясь на сделку.
— Только он должен быть определенного вида, — спохватилась она — Как мундир у стражи. Я — новый капитан Стражи — пояснила девочка, видя, как поднялась бровь у портного.
— Поздравляю, — кивнул он, ничем не выдавая своих чувств, даже бровь вернулась на место — Тогда вам нетрудно будет принести мне образец формы? А то, боюсь, по памяти не получится достигнуть нужного сходства.
— Разумеется, — кивнула девочка, и начала отсчитывать деньги.
Лишь переведя золотые монеты в серебряные, Аури до конца прочувствовала всю огромность уплаченной за костюм суммы. Уже выйдя на улицу, она всё ещё не могла перестать об этом думать.
«Четыреста серебряных. Четыреста!» У неё в голове всплыла коробка пирожных за семь монет, а затем — ужины в придорожных ночлежках по пути в Плесиль. Там она наедалась за пять-шесть медяков — и это считалось ужасно дорого. «Это значит, по два, а то и три обеда за серебряную монету — считала в уме Айрин, шагая по улицам — То есть выходит, по серебряному в день. Пускай даже по полтора! Это получается… это получается…»
Увлекшись, Айрин не заметила, как едва не влетела в фонарный столб. В испуге шагнув назад, она вернулась в реальность и осознала, чем занимается. И тут же ожесточенно обеими руками взлохматила себе волосы, будто вытряхивая мусор из головы. «Что б меня Бездна сожрала! Я что, уже превращаюсь в старуху?!»
Время уже перевалило за три часа дня, и Аури, зайдя в ближайший трактир, с удовольствием пообедала. После этого день стал гораздо приятнее. Солнце светило ярче, холод стал мягче, а встречные прохожие казались веселыми и беззаботными. И даже торговец, глядя на опрокинутые грузчиком деревянные ящики, протянул «С-с-с-котина» без особой злобы.
На полпути до центральной площади Айрин замерла перед ещё одной вывеской, а затем, обругав за недогадливость, зашла внутрь.
Аптечная лавка прямо с порога била в нос такими крепкими ароматами, что любой зашедший сюда чувствовал, как проясняется у него в голове и улучшается самочувствие. Помимо внушительного набора трав, лекарств и ингредиентов для лекарств, разложенных по прилавку в баночках, бутылочках, коробочках, бумажных свертках и просто в стеклянных колбах, здесь имелось то, о чем Аури мечтала все пять лет своих походов в канализацию. И сейчас, прежде чем купить это, девочка простояла над желанным предметом, любуясь каждой его составляющей.
За двадцать серебряных монет Аури приобрела замечательный, потрясающий, великолепный медицинский набор. С несколькими иглами, остро наточенным скальпелем, упаковкой бинтов и двумя пузырьками обеззараживателей. Со специальными, тщательно упакованными нитями, жгутами и зажимами. С пузырьком обезболивающего, настоянного, как утверждал аптекарь, на самом чистейшем руме, и тремя «впрыскивателями», которыми Айрин так и не довелось попользоваться в Визвотере. В общем, набор был первосортный, мечта любого доктора, тем более что не каждый доктор мог себе такой позволить. Вопреки здравому смыслу, у Айрин так и чесались руки попробовать набор в деле.
Положив покупку в сумку, Аури отправилась дальше, борясь с желанием вновь открыть коробочку и ещё раз пощупать каждую принадлежность набора.
На оставшемся пути Айрин сначала попался магазин с выпечкой, у которого, любуясь на выложенные за стеклом пироги, толпилась несколько детей. Затем ей дорогу перегородили столики уличного кафе, где прилично одетые люди, не обращая внимания на холодную погоду, попивали напитки и заедали их сладостями. Наконец, перед ней предстал длинный навес, от которого шел одуряющий запах пропеченного мяса. За прилавком две продавщицы бойко заворачивали в грубую бумагу различные куски мясных блюд, приготовленных в глубине навеса. Возле прилавка толпилось несколько покупателей, а рядом сидели собаки, глядя на каждого просящим жалобным взглядом.