— Я слышал, он сжёг половину пристани и убил полсотни стражников, прежде чем его скрутили — заметил Красавчик.
— Во-во — поддакнул Грош — Пойди, убей такого.
А люди продолжали приходить и уходить. Из Ледфорда уже было семеро — почти столько же, сколько капитанов у братьев. И каждый гость оттуда мог стать новым капитаном. Но хватало и других посетителей. В это неспокойное время многие захотели перейти на сумрачную сторону и пришли проситься в команду. Уже человек двадцать новеньких прошли отбор и присоединилось к пирующим. Их встречали грубыми шутками и тычками, но в недалёком будущем они станут своими. «Братьями». А пока они пили, веселились и старались произвести впечатление, становясь всё смелее и разговаривая всё громче. Совсем скоро Барни Двойка достанет свой инструмент и заведёт новую песню, а уж тогда всё сборище придёт в неистовство.
— Да не горюй ты так, Серый — сказал Грош — Тебе с этих новичков тоже перепадёт — получишь помощников по своим делам!
Но Уорену было грустно — он понимал, что теряет свой дом. Раньше они делили на троих одну из комнат наверху — сам Серый, поставивший кровать, стол и железный шкаф с бумагами, Длинная Мэгги, которая целыми днями валялась в постели либо пьяная, либо больная, а вечерами уходила на промысел, и Запах — главный по кухне, отрабатывающий старый долг Харнету. Запах целый угол заставил горшками с вонючими цветами и тщательно ухаживал за ними. Иногда Серому казалось, что он с ними даже разговаривает. Однажды пьяный Гунн разбил один из горшков, и Запах схватился за нож. После их потасовки на теле Гунна прибавилось шрамов, а Запах потерял ухо и передние зубы. Но в основном у них было тихо и спокойно. Иногда вечерами они втроём зажигали фонарь, доставали выпивку и, разлив её по стаканам, делились историями, реальными и выдуманными. Эта комната казалась Уорену самым уютным домом на Свете. А теперь, когда братья кидали своих людей в общий котёл, это чудесное место наверняка исчезнет.
Остальных объединение мало заботило. Они уходили, приходили, садились и пили с теми, кого видели первый раз в жизни, проявляя к ним не больше агрессии, чем к своим «братьям». В первый день Серый наделся, что «братья» Харнета и Джорнета начнут резать друг друга. Но единственным, кто резал новеньких, оказался лишь капитан Харнета Красавчик Оуен. Он весь был усыпан золотом — браслеты на руках, кольца на пальцах, цепочки поверх камзола. Оуен всё своё носил напоказ, словно бы вызывая на бой слишком жадных, или слишком глупых. Люди Джорнета были именно такими — четверо из них уже лишились своих жизней, и Герцог лишь скрипел зубами, пока Красавчик, ухмыляясь, поглаживает свои украшения.
— Ты разоделся, как девка! — процедил Джорнет, глядя, как выносят изрезанный труп его подчинённого — И даже хуже. Рано или поздно с тебя все побрякушки снимут.
— Каждый год несколько крыс пытаются это сделать — отвечал Оуен — Обычно, семь — десять душ отправляются к Изнанке. Думаю, в этот год она будет особенно довольна мною.
Резал воров он с удовольствием, но массовый приём новичков ему не нравился. Среди «братьев» существовал какой-никакой, а закон, и если кому-то нравилось твоё добро, то сначала тебя обвиняли, а уж потом пытались спустить шкуру. У новеньких ничего подобного не было, и наверняка они могли без долгих разговоров засадить нож в спину, или подкараулить в тёмном углу. Судя по взглядам, которые бросали на Красавчика, уже этой ночью чья-то «братская» душа попадёт к Изнанке. А может, и раньше. Пока что приём новобранцев проходил спокойно, но уже случилось пара опасных происшествий. Например, когда перепивший новичок пальнул в воздух. Ему тут же сломали руку и свернули челюсть, и лишь то, что пуля попала в стену, спасло дурня от смерти. Этот дом называли Водоворотом не просто так — два вращающихся фонаря, установленные на крыше, ночью превращали зал в сказочное место. Их свет, проходя сквозь разноцветные витражи, перетекал по комнате, и казалось, что звёзды кружат вокруг тебя. Харнет тщетно пытался подобрать благозвучное название в первые дни, называя дом то Звездным Небом, то Ночным, в то время как подчиненные шептались о «Скрабьем доме» и «Решете» — из-за найденных подземных ходов наружу. В конце концов кто-то ляпнул «Водоворот» и слово прижилось.
За столом отмечали не только набор новичков, но и удачные дела, провернутые за последние дни. Налёты на Мясника считались самыми сладкими, потому что денег принесли немало, а ответить Джейкоб не мог.
«Ему сейчас не до своих схронов, у него дела поважнее» — смеялись «братья» за столами, перебирая монеты в карманах — «Вместе со своими друзьями пусть объяснит остальным Герцогам, чего ради им вздумалось разрушать Ледфорд».