Сама она увидела уже достаточно, чтобы решить, что лучше станет есть землю, чем задержит маму здесь на один лишний день.
С этого дня у Айрин потекла совсем другая жизнь. Для работников распорядок был строгий. Одиннадцать часов мужчины и женщины в замызганной форме стояли у чанов и приборов барона Сильдре. На обед отводилось двадцать минут. В воскресенье барон великодушно разрешал работникам заканчивать на три часа раньше. Деньги всегда платились дважды в месяц. Работники очень ценили свое место и держались за него. А у Айрин была полная свобода, лишь бы она возвращалась до десяти вечера, и поэтому за день у неё скапливалось достаточно впечатлений. У Линарии, исправно выполнявшей свои обязанности, к вечеру не хватало сил отвечать на все вопросы дочери, и та быстро нашла другой источник ответов. Тетушка Сильва, как и обещала, взяла на себя роль учителя, отвечая на все вопросы. Айрин спрашивала у неё даже то, на что уже получила ответ от матери, уж очень сильно ей нравилась манера общения старухи. Та так необычно и ярко рассказывала, что Айрин не могла удержаться и постоянно забегала к ней в каморку. Там Айрин и получала большую часть разъяснений. Сильва целыми днями сидела в будке, оглядывала каждого зашедшего пристальным взглядом и временами прикладывалась к зелёной бутылке, стоявшей под столом. Свое место она заработала тем, что в молодости была молочной няней одного из детей барона. Жила она неподалеку, одна, поэтому была первой, кто входил в здание, и последней, кто его покидал. Девочка так и не смогла до конца понять, в чём именно состоит работа старухи.
Линария первым делом решила рассказать дочери о самой важной вещи в обществе — о сословиях. Она понимала, что её дочь обладает определенными навыками и сможет постоять за себя в случае опасности, но вот незнание основ может её погубить.
— Мы принадлежим к четвертой ступени, самой низшей — объясняла Айрин мать — Мы не имеем права владеть землей или предприятием. Мы не можем занимать должности в городском совете. Мы не можем иметь офицерские должности в армии. Если мы совершаем преступление, наша ступень отягощает нашу вину. Увеличивает — поправлялась Лин, видя непонимающий взгляд дочери — Городские госпитали могут отказать нам в лечении.
— Подзаборные крысы имеют больше прав, чем вы — говорила тетушка Сильва, делая щедрые глотки из бутылки — Шаритесь по всем углам и тяните всё, что плохо лежит! А кто не тянет — работает так, что спина в дугу сворачивается. У ваших ни капли манер, ни на грош благородства. Зато из вашего брата получаются самые отпетые мошенники и самые жестокие убийцы. Я сама родилась на четвертой ступени — с гордостью добавляла она — Знаю, о чём говорю.
— Затем идёт третья ступень. Твой отец был из третьей ступени. На самом деле мы не сильно отличаемся. Подняться с четвертой на третью может каждый. Третья ступень — это четвертая, получившая немного денег, или хорошую работу, или просто не совершавшая преступлений. Ограничений у них нет, но и власти — тоже. Большинство подданных короля — это люди третьей ступени.
— То же дерьмо, что и четвёртые. Только кучка с бантиком — сплёвывала тетушка — А иногда ещё и хуже. Бывает, оденутся чистюлями, дом заведут, даже кусок земли под себя загребут — а внутри всё гнилое. Но! — поспешно добавляла старуха — Есть среди них и порядочные. Вот как я, например — свою ступень честно заслужила!
— Вторая ступень — это богачи и землевладельцы. Учёные, учителя, управляющие у мелких дворян. Совет города. Даже суд — это всё они. Этой ступени достичь нелегко. К ней идут всю жизнь, а иногда и не одну.
— А — презрительно махала рукой Сильва — Тут и сказать нечего. Так, подошва на ботинке знати. Плюются от нас, простых людей, но и благородные от них нос воротят.
— Самая высшая для нас ступень — первая. Это очень богатые и влиятельные люди, у которых просто нет благородной крови. Первая ступень очень могущественна. Иногда даже они правят городами и землями. Или состоят в свите короля. У них есть все, кроме привилегий знати.
— Самые подлые твари — потрясала пальцем перед носом Айрин тетушка Сильва — Забрались на самый верх, а к благородным их и не пускают. Всё могут, всё имеют — а самый нищий шевалье выше них стоит. Ух, как они нам за это мстят!
— Всё это были те, в ком течёт обычная кровь. Выше нам уже не подняться. У благородных знатность и влияние определяют титулы. Нижний из них — это шевалье. Любой рожденный с благородной кровью, если он не из королевской семьи, получает титул «шевалье». Они — самые многочисленные среди знати. Восемь из десяти благородных, что ты встретишь, будут с таким титулом.