— Следующий.
Третий противник, прежде чем войти в круг, посмотрел на первого, который до сих пор стоял на коленях и пытался продышаться, и на второго, который скорчился в стороне и размазывал кровь по лицу. После чего заявил, что «гордячка» уже получила своё, и он не хочет её добивать. Айрин, стоявшую в кругу без единой царапины, такой исход устраивал. Она кивнула, подняла свою сумку и направилась домой, под молчаливое восхищение всех собравшихся.
С этого дня пять раз в неделю Айрин ходила в школу и возвращалась домой под ужин. Остаток вечера она проводила в учебе, пытаясь выполнить задания, что им давали. Получалось неважно. Главные трудности обозначились сразу — письмо и чтение.
Прошло немало времени, прежде чем Аури научилась кое-как выводить по одной букве и складывать их в слова. Это был предел. Слова, такие легкие и понятные в разговоре, превращались в неподъемные глыбы, когда их переносили на бумагу. К счастью, Аури обнаружила, что внимательно слушая учителя, можно отвечать на вопросы по памяти. А вот на написание уходило очень много времени.
С остальными предметами было полегче.
География стала для Аури открытием. Она и до этого знала, что существуют другие королевства, Свободные Земли, Империя, но это были такие же далекие понятия, как Свет и Изнанка — до того момента, пока учитель не достала карту мира. Сама Лежан никогда не выбиралась из Митендории, но это не мешало ей рассказывать о далеких странах.
Аури узнала о населенной лишь магическими существами Островной Империи, Эвелоре, которая то ли есть, то ли нет. Земли Эвелора парят высоко в небе, и разглядеть их можно лишь с высоких гор в ясную погоду. Узнала и о Царстве Кошмаров — Каз-Караке, на границе с которым и стоит дворец Императора. С упоением рассказывала Лежан о городе Императора, Светлом Лоретайне, который в десять раз больше, чем столица Митендории, а жителей там столько же, сколько во всех центральных землях королевства. Из них набирают Имперские Легионы, которые защищают Империю от Каз-Карака.
Айрин так и не смогла представить себе Лоретайн иначе, чем Плесиль, растянутый во все стороны. Что касается Островной Империи, то Аури за всю свою жизнь не видела в небе ни одного намека на какие-то там города, и относилась к этой информации с недоверием. Другое дело Каз-Карак, его девочка представляла очень хорошо. Бесконечные лабиринты канализации, где в тусклом свете фонарей бродили чудовища, очень походили на место, где рождаются кошмары.
Музыка не впечатлила Аури совершенно. Узнав о предмете, Айрин разволновалась, представив, как они будут играть на лютне и петь песни. Но все занятия сводились к заучиваниям, кто и какую песню написал, с редкими напевами самой учительницы.
Математика оказалась куда сложнее, чем казалось Аури. Она думала, что достаточно выучить цифры, но нет — в дело вмешались четыре арифметических действия, которые всё усложнили в сотни раз. Однако числа ей нравились, они напоминали о тех днях, когда она с отцом училась считать монеты. К тому же учитель любил свой предмет и рассказывал о нем с удовольствием. И насколько увлеченно Дантон рассказывал о числах и счёте, настолько же уныло звучала в его рассказах история. Даты шли за датами, годы жизни королей смешивались с годами войны королевств, мирные договоры наступали на пятки торговым соглашениям, и в свою очередь менялись на годы войны. Короли, всю свою жизнь тихо просидевшие на троне, пользовались уважением и благодарностью учеников, а Брант Четвертый, заключивший три союза, два мирных договора и две свадьбы, навлек на свою голову несчетное количество проклятий.
Изучение языков других королевств Аури посчитала пустой тратой времени и вообще не обращала на него внимания. Сам директор считал также, уделяя этому предмету наименьшее время и ставя его в расписание лишь для престижа Школы.
А вот к занятиям по Телу и Духу он относился серьезно, хотя много времени они тоже не занимали. Айрин считала длинные подробные лекции по Телу скучнейшими, находя в них глупость, незнание и предрассудки.
Другое дело — рассуждения о Духе. Аури представляла себе уроки как повторение бабкиных причитаний, выраженных правильным и скучным языком. Но отличалось всё, вплоть до интонации. Старуха Наргиз часто и восторженно говорила о Церкви Тела, с уважением упоминала Церковь Разума, со страхом отмахивалась, стоило ей услышать о Церкви Духа и с презрением, чуть ли не сплевывая, разглагольствовала о Церкви Чувства. Директор же обо всех рассказывал одинаковым тоном. Что Церковь Тела — это основа Церкви Света, её сила и защита. Что Церковь Разума, стоящая на страже заповедей Света и вместе с Псами Императора разыскивающая еретиков — это верхушка Церкви, её Королевский Совет.