— Постарайся рисовать как можно лучше. Подробнее. Если сможешь также, как у меня, тебя ждёт сюрприз.
На следующий день Айрин ждала отца с нетерпением. Тот ушёл на охоту ещё в сумерках и вернулся к обеду, с диковинным животным на плечах.
— Вот, нарисуй — отец положил перед дочерью печень животного. Голос его при этом дрогнул. Аури вгляделась в орган. Что-то в нём было неправильное. Она моргнула, провела рукой по глазам и снова вгляделась. Дело было в цвете — он странно себя вёл.
— Что-то не так? — спросил отец.
— Нет, нет, всё нормально — ответила девочка и начала отслеживать сосуд.
— Я же вижу, тебя что-то смутило. Что?
Айрин замешкалась и посмотрела на отца. Тот внимательно смотрел на неё. Слишком внимательно.
— Цвет — наконец произнесла Аури.
— Да? Что с ним?
— Тут другой цвет — продолжала девочка, ободрённая поддержкой отца — Он будто… он будто сверху.
— И какой это цвет?
— Розовый.
Отец наклонился и посмотрел в глаза.
— Розовый, как у малины? Или розовый, как у мякоти айдахо?
— Как у малины.
Гленн счастливо рассмеялся, схватил дочь, поднял над головой и закружился.
— Да! Да! Я знал! Знал! У тебя получилась!
Айрин ничего не понимала, но, зараженная радостью отца, смеялась вместе с ним. Наконец он опустил её на землю, обнял, а затем, вспомнив, схватил на руки и побежал к дому.
— Лин! Лиин! — закричал он, подбегая к порогу, и одним махом влетел в дом. Линария, готовившая обед, всё бросила и шагнула к ним навстречу.
— Что случилось?
— Аури увидела ауру!
Линария облегченно улыбнулось. И тут же в её глазах засверкали молнии.
— Чтоб тебя Разум покинул, Гленн! Я … Нет, ты точно хочешь отправить меня к Четверым!
Гленн опустил дочь на пол, шагнул к жене и заключил её в объятья.
— Прости. Прости! Я совсем потерял голову. Аури увидела ауру, и я… — он вздохнул и тут же улыбнулся — Но ведь здорово!
— Да, отлично — Линария высвободилась из объятий — А теперь позволь, я закончу ужин.
Айрин, стоя на полу, переводила взгляд с широко улыбающегося отца на вернувшуюся к готовке мать.
— А что такое аура?
Гленн посадил дочь на кровать и сел рядом.
— Помнишь, мы рассказывали, что в мире есть люди, в жилах которых течёт благородная кровь?
— Короли и герои?
— Ну… почти. Помнишь, они могут творить магию? Так вот, эту магию всегда окружает аура, и её можно увидеть.
Линария у плиты не удержалась и хмыкнула.
— Такое видение — редкий дар — продолжал Гленн, не обращая внимания на жену — Редкий и опасный. У нашего семейства он есть. Мой дед владел даром, и отец, и я. А теперь я знаю, что он есть и у тебя.
— А мама? — спросила Айрин.
— Нет, у мамы его нет. И она в него не верит.
— Я допускаю, что так может быть — раздался голос Линарии.
— Она в него не верит. Потому что те, кто им владеют, скрывают это.
— Почему?
— Такие люди слишком опасны для благородных. Раньше, в старые времена, люди с даром видения свободно рассказывали об этом, но в Эпоху Единого Короля за ними начали охотиться. И с тех пор считается, что их всех убили. Но они остались. Просто стали умнее и осторожнее. И теперь никому не рассказывают о своём даре. Даже самым близким людям.
— А зачем ты рассказал маме?
— Спасибо, дочь — откликнулась Лин.
— Так получилось. Когда долго живешь с человеком, невольно выдаёшь себя.
— Но как ты выдал себя — не унималась Айрин — А мама тебе не верит?
Со стороны Лин послышался сдавленный смех.
— Она начала себе выдумывать всякое — смутившись, отвечал Гленн — и я рассказал. Теперь она мне не верит, но и не придумывает всякую чушь.
— И я теперь всегда так буду видеть?
— Ауру. Да — улыбнулся Гленн — Но этому нужно обучиться. Ты лишь подтвердила, что дар у тебя есть, и мы будем его развивать.
— А как?
— Увидишь. Для этого нужно выйти в Лес.
Позже, когда они и вправду начали выходить в Лес, нередко Гленн останавливался и указывал на ветки, или камни в скалах, или куски мха на деревьях.
— Что скажешь?
Айрин вглядывалась в указанные места, пока одно из них не начинало мерцать розовым. Каждый раз эти мерцания были разными. Иногда — словно мазок не больше мизинца, а иногда пятно размером с ладонь. На одной скале это был странный узор, напоминавший свинью. Отец говорил, что размер и форма пятна никакого значения не имеют, но Айрин была уверена, что есть какая-то закономерность.