— Но у тебя этого нет, — ответила, насмешливо улыбнувшись, — иди, отвар выпей, изо рта помоями несёт.
— Ты…, — задохнулся от возмущения шарик, но быстро сдулась.
Я была искреннее рада, что продолжать этот бессмысленный разговор Мальва не решилась, а гордо вскинув голову, так что стала видна розовая кожа на её затылке, поплыла на кухню. Я же поспешила к парадному выходу, ощущая смутную тревогу и охватившее меня волнение. На мгновение замерев в нерешительности, у повидавшей жизнь двери, дрожащими руками коснулась щербатого, потрескавшегося от времени дерева, с силой толкнула её.
Солнце! Первое, что я увидела, это было солнце. Ослепительное до рези в глазах… оно ласковым теплом погладило моё лицо, шею, немного припекло слишком оголённую грудь... А потом ветер, чуть прохладный, пахнувший морем и приторной сладостью цветов, он взъерошил мои волосы и ловко стряхнул пыль и крошки с подола платья.
За дверью трактира бурлила жизнь, другая, насыщенная светом и красками. С совершенно иным шумом и запахом. Застыв на пороге, я смотрела как женщины, одетые в куда скромнее наряды, чем мой, спешили по своим делам. Мужчины большей частью на улице отсутствовали. Несколько мальчишек играли возле двухэтажного дома, кидая длинную палку в сложенные башенкой камешки. Два пса, со стороны наблюдали за ребятнёй, но близко подходить не решались. В окне дома напротив, старушка с седым пучком волос, собранным на макушке, поливала большой куст с яркими бутонами цветов. Рыжая кошка с сердитым шипением, спрыгнула с балкончика, спугнув голубей, когда часть воды полилась ей на спину. По мощённой камнем улице проехала двуколка, в ней сидели две нарядные девушки, которые громко обсуждали вчерашний день. Их радостный беззаботный смех ещё долго звучал в моей голове.
Всё увиденное мной, было таким… другим, словно там за дверью, стоило мне только открыть её, я окажусь в мире полным грязи, боли и ужаса.
— Айрис! Комнаты не убраны, а эта бессовестная девка прохлаждается! — прошипела за моей спиной тётушка Берта, больно ткнув пальцем мне между лопаток, — иди прибери. Восьмая и десятая освободились.
— Хорошо, — обречённо кивнула, мысленно пообещав себе, что я обязательно выберусь из этого кошмара.
— А ты чего сидишь здесь! Я сказала, ближе к дороге иди, там людей больше ходит, — продолжила хозяйка трактира.
Удивлённо оглядевшись, в поисках к кому обращается тётушка Берта, я потрясённо смотрела на ребёнка, испуганно вжавшегося в стену у самой двери трактира. Перед крохой стояла жестяная банка, на дне которой сиротливо валялась медная монетка.
— Кто это? — взволнованно спросила, всматриваясь в грязное, с чёрными дорожками от слёз на впалых щёчках, лицо. В этом маленьком, худеньком теле, с кепкой не по размеру надетой на голове, с серыми давно не чёсанными волосами и залатанной курточке, было трудно определить пол и возраст ребёнка.
— Вот приютила приблуду, — недовольно заворчала женщина, — два дня назад побирушка её приволокла, поели, выпили, а расплатится нечем. Оставила эту в залог, сказала, придёт, а нет уже два дня.
— Может, женщине плохо стало? — обеспокоенно проговорила, опускаясь перед ребёнком, — ты знаешь где твоя мама?
— Молчит, не разговаривает, — буркнула тётушка, — да и не мать она ребёнку, совсем не похожи, украла поди.
— Как? И что теперь? Надо заявить, наверное…
— Кому она нужна, — зло бросила хозяйка, — я жалостливая, ты знаешь. Не стала гнать на улицу, место для сна выделила, кормлю, но чтоб задарма харч не переводила, посадила здесь, да толку… молчит, а повыла бы жалостливее, подкидывали монеток больше.
— Я… нужно покормить ребёнка и пить наверняка хочет, на улице жарко.
— Так, утром давала всё, — фыркнула тётушка.
— Этого мало, — рыкнула в ответ, впервые за всё время нахождения здесь, — я отведу его на кухню.
— Из твоего жалования вычту пять монет, — оскалилась женщина, уверенная, что я откажусь.
— Подавись!
Глава 4
Глава 4
— Привет, пойдём со мной, — произнесла, медленно проговаривая каждое слово, стараясь не делать резких движений, чуть улыбнулась, чтобы не напугать ребёнка, — я тебя не обижу, сходим на кухню, там ты выпьешь чаю, поешь, а после отведу к себе в комнату, и ты отдохнёшь.
— Уборкой займись, — прорычала хозяйка, поворачивая к двери, пихнула меня вбок, — постояльцы ждать не будут.
— Подождут, — процедила сквозь зубы, поднимаясь на ноги, я прищурив глаза, пристально взглянула на тётушку, — сначала ребёнка накормлю.