Судя по тому, что в конце недели ему пришлось объяснять пропорции цеховому технологу, его оттенок имел успех. Ночами стали красить не только сатин, но и тонкий шифон и другие более дорогие ткани. Том воображал, какие наряды из нее сошьют и почему-то ему представлялись только роскошные платья голливудских звезд, которых он видел на афишах кинотеатров. Его дело было маленькое, теперь за пропорции отвечал технолог, чтобы избежать малейшего прокола. Видимо, клиент был слишком важный.
Перед рассветом в одну из своих смен Томас вышел подышать воздухом – от тяжелого запаха красителя и влажного пара у него начала кружиться голова. Он был голый по пояс, покрытый пленкой пота и цветными разводами – как и многие на его смене. В свете фонаря он увидел прислоненный к стене кусок стекла с трещиной по краю – тот был из цеховых больших окон, и его как раз заменили накануне. Темная стена за ним и электрический свет фонаря превратили стекло в зеркало, и Том не удержался, подошел к нему, рассматривая себя. С удивлением он отметил, что за месяцы тяжелой работы в Нью-Йорке на нем наросло какое-то количество мышц, скрашивая его прежде неприглядную юношескую худобу и нескладность. Он усмехнулся и стал красоваться, принимая позы как у цирковых силачей, демонстрируя бицепсы.
От дурачества его отвлек щелчок зажигалки и короткая вспышка огня, отразившаяся в стекле. Кто-то наблюдал за ним из темноты угла.
– Не думал, что на ткацкой фабрике работают столь… колоритные экземпляры, – из темноты раздался голос с акцентом, который Том не смог опознать, такой ему раньше слышать не приходилось.
Огонька сигареты, хотя Томас не поручился бы, что это именно сигарета – палочка была темно-коричневого цвета, не хватало, чтобы рассмотреть лицо незнакомца. Только глаза казались почти черными, хотя в таком освещении другими они быть и не могли.
Но, когда молодой человек все же вышел из темноты, Том убедился, что глаза у него и правда очень темные, под стать волосам цвета воронова крыла, и всей одежде. Белыми были только гамаши.
Том был ошарашен его внезапным появлением и отступил на шаг.
– Простите сэр. Но что вы тут делаете? – не мог не спросить он. Уж этот-то парень не тянул на рабочего фабрики. От него веяло опасностью и шиком, и он абсолютно не вписывался в этот промышленный пейзаж. Такому как раз место на Пятой авеню, он там был бы как рыба в воде.
– Заехал по делу, – уклончиво ответил тот и снова поднес к губам необычную палочку шоколадного цвета. – Шифон готов? – спросил он, снова скользнув взглядом по красочному, в буквальном смысле, торсу Томаса, и перевел взгляд на свой брегет.
Том ощутил терпкий аромат табачного дыма, и мало-помалу до него дошло, что это видимо и есть важный клиент. Он поежился от оценивающего взгляда незнакомца и почему-то ощутил желание прикрыться.
– Да, готов, сэр, – кивнул он. – Его упаковывают.
– Отлично, – ловкими пальцами тот убрал брегет в кармашек жилетки, и Том мог бы поклясться, что успел приметить ствол пистолета у него подмышкой.
У него невольно холодок пробежал по коже, и он порадовался, что незнакомца не нужно провожать, тот явно знал, куда идти.
Через пару дней, когда Томас уже и думать забыл о странной встрече ранним утром, она повторилась, разве что в этот раз ирландец был в рубашке, еще более пестрой, чем его торс, ведь она хранила следы множества красок, отстирать какие-то было просто невозможно.
– Без рубашки ты смотришься лучше, – отметил голос из темноты после щелчка зажигалки.
– Без рубашки уже холодно, – отозвался Том, снова вздрогнув, когда услышал это. Но это было правдой. В Нью-Йорк пришла осень, и без рубашки он на улицу уже не рисковал выходить, чтобы не схватить простуду. Впрочем, и в его общежитии было уже холодно ночами так, что спать можно было только одетым.
– Куришь? – незнакомец подошел к Томасу и протянул щегольской портсигар, украшенный перламутром. Он отщелкнул крышку и вытащил зажигалку, чтобы прикурить.
Вообще-то Том не курил, но соблазн был слишком велик. Он увидел тонкие коричневые сигареты и, взяв одну, зажал ее губами, наклоняясь к огню зажигалки. Затянувшись, он осознал свою ошибку – табак был дьявольски крепким, и он тут же закашлялся.
– Не куришь, – с усмешкой констатировал незнакомец, убрав портсигар в карман. – Если уж решил начать курить, не спеши, – посоветовал он. – Затягивайся медленно.
Том вытер заслезившиеся от крепости глаза и сделал, как тот велел. Получилось лучше. Он выпустил дым и облизнул ставшие горькими губы.